— Я теперь безработный и могу спать хоть до полудня, так нет, проснулся ни свет ни заря.
Сказал он это очень добродушно — видно, не сомневался, что надолго без работы не останется. Дулма тихонько вздохнула и промолвила:
— Ну что ж…
Это означало: «Ты все равно меня не послушаешь».
Пуская струйки папиросного дыма, Дорлиг обдумывал план действий: «Я нигде не пропаду. В городе у меня есть знакомые. Можно обратиться к Жамцу, он начальник, подыщет какую-нибудь работу. Жамц любит поесть — когда режет жирную грудинку, так и сияет от удовольствия, а тетушка Дэжэ так просто едва в двери проходит. Хорошая женщина, характер у нее как сахар. Сегодня же надо написать письмо Жамцу. Он, возможно, найдет мне работу у себя». Дорлиг бодро вскочил с кровати, поспешно выпил чаю и вышел на улицу.
День стоял удивительно ясный. Люди давно уже разошлись на работу. Было тихо. К новым кварталам маленького городка строители тянули линию электропередачи. Один из электриков работал на самом верху на столбе, другой на земле раскручивал моток провода. Они громко переговаривались, Дорлиг посмотрел вверх, где работал монтер, и подумал: «Опасная работа, упадешь с такой высоты — костей не соберешь». И зашагал дальше, распахнув широкое черное пальто.
Старик Санж, возивший воду для школы, неторопливо погонял верблюдов, которые тащили повозку с железной бочкой, и громко пел:
Он не допел последней строки, а тихо прошептал ее и запел следующий куплет:
«Вот рябой Санж сколько лет уж возит лед и воду, от такой работы с ума сойдешь», — подумал Дорлиг. Мимо проехала грузовая машина, Дорлиг не успел разобрать, кто за рулем. «Шофер! Вот это работа! И все же я постараюсь найти себе что-нибудь другое, а это — на крайний случай, если ничего другого не подвернется. Да и велико ли счастье быть шофером? Не такой уж легкий хлеб… То ремонт нужен, то застрянешь где-нибудь зимой на проселочной дороге… Голодать да мерзнуть! Не такой уж сладкий это кусок». И чем больше размышлял он о профессии шофера, тем больше трудностей вспоминалось ему. И тут он увидел продавца магазина Гонио, который вез на подводе муку и крупу со склада. «Вот работа продавца подходит умному человеку. А что, если недостача? Да и вообще, ходить, как этот Гонио, целый день выпачканным в муке… Даже одеться прилично нельзя». Дорлиг зашел на почту и отправил письмо заместителю начальника городского треста Жамцу. Выполнив это важное дело, он снова отправился бродить по городу. Городок был маленький, Дорлиг то и дело встречал знакомых. Одному он говорил: «Ушел с работы, решил в столицу перебраться». Другому, которого почти не знал, сказал: «С начальством не сработался, вот и уволили». Он увидел молодого парня, кочегара котельной: стоя возле железной ограды, тот весело разговаривал с девушкой в накинутой на плечи куртке. «Вот странный парень, весь в саже и золе. Да и девица кривляка, смеется как-то неестественно». И вдруг он узнал в девушке старшую дочь своего бывшего начальника, она работала медсестрой в больнице. Раньше он всегда приветливо здоровался с ней, спрашивал о делах, о здоровье, но теперь это было уже ни к чему, и он решил пройти мимо. Однако девушка узнала его и поздоровалась издалека:
— Как поживаете, Дорлиг-гуай?
— Спасибо, хорошо, — ответил он и поспешил завернуть за угол дома. Он так торопился, что чуть не упал в яму, выругался и зашагал дальше. Он шел по какому-то узенькому переулку и внезапно оказался в тупике: дорогу преградила стройка, и проход был закрыт. Он очень рассердился, будто кто-то специально загородил ему дорогу. «Вот еще новость! Строим криво и косо, но строим без конца». На самом деле дом был очень хорош. На улицах устанавливались лампы дневного света. «Хорошо хоть ночью в яму не свалишься, не будешь спотыкаться на каждом шагу. Когда только их успели поставить? Правда, я давно не выходил вечером из дома и не обращал внимания на то, что делается вокруг». Он остановился и тут вдруг услышал за спиной знакомый радостный голос:
— Добрый день, Дорлиг! Как живешь?
Позади него, улыбаясь, стоял Большой Сансарай — точно из-под земли вырос. Он держал в руках рейку, за широкой опушкой шапки торчал карандаш. Дорлиг вскинул глаза, и слова застряли у него в горле.
— Ничего.
— Как работа? — Длинное лицо Сансарая, казалось, стало еще уже.
— Хорошо, — спокойно ответил Дорлиг.