Сансарай вынул из кармана пестрого от краски комбинезона «Беломор», предложил Дорлигу и закурил сам.
— Слышал я о твоих делах. Ну а сам-то ты что думаешь?
— Да еще окончательно не решил.
Сансарай оживился:
— Мы с тобой земляки. Иди к нам на стройку! Это дело неплохое. Конечно, камни и песок нелегко таскать, зато платят у нас хорошо.
Дорлиг молча кивал головой, а сам размышлял: «Ну что такое стройка? Разве это профессия! Я же бухгалтер, а Сансарай меряет всех на свой аршин. Сансарай — это Сансарай, а Дорлиг — это Дорлиг». Он припомнил один случай из жизни своего земляка. Несколько лет назад Сансарая, как отличника производства, решили повысить и перевели на работу в трест. И тут он начал вздыхать: «Тоскую я без свежего воздуха. Ох, тяжело мне сидеть за столом!» Он то и дело выходил на улицу и смотрел, как на стройке, расположенной по соседству, каменщики кладут стены. Всего два месяца проработал он в конторе, а потом снова ушел на стройку. Сансарай вообще был из тех, кому не нужна карьера. В армии он был капитаном — и если бы пошел по военной части, то теперь был бы самое меньшее полковником. Но он и думать об этом не хотел.
А Сансарай продолжал:
— Так что же ты думаешь о работе на стройке? Подумай, это хорошая работа, настоящая мужская работа. Сейчас и в городе, и на селе большое строительство.
— Нет, Сансарай, сам подумай, какой из меня строитель, у меня и специальности строительной нет, — отговаривался Дорлиг.
— Так ведь и у меня вначале не было специальности. Научишься. И полюбишь…
За разговором они не заметили, как подошли к дверям столовой, и Сансарай предложил:
— Зайдем пообедаем, заодно и поговорим.
Дорлиг неохотно вошел. В столовой, где, как считал Дорлиг, обедали одни рабочие, было очень шумно. Сансарай, возбужденно блестя глазами, продолжал уговаривать Дорлига:
— Ты еще не знаешь, какое это счастье — быть рабочим! Как прекрасно созидать! Ну подумай сам: выполнишь работу, получишь зарплату, можно и с приятелями выпить, можно и на вечер пойти. Я сам отвечаю за порученное мне дело, я ни от кого не завишу. Ну, что ты на это скажешь? — Он говорил почти без передышки.
В зал вошел рябой Санж и, стараясь перекричать всех, обратился к Сансараю:
— Ох, Сансарай, скоро ли ты избавишь меня от этой телеги? Побыстрее веди водопровод на стройку.
— Не спеши, старик. Не успеешь оглянуться, как возьмешь в руки чайник и прямо из стены побежит вода. Вари себе чай…
— Посмотрим! — Санж рассмеялся. Заткнув шапку за пояс, он взял обед и уселся за стол.
Дорлиг с плохо скрытой неприязнью следил за их разговором и оглядывал шумный зал: «Маловато культуры». Вошел приятель Сансарая и обратился к нему:
— Приходи к нам сегодня вечером. Сыграем партию. В прошлый раз ведь ничья была.
— Так ты же подставил мне короля, — закричал Сансарай, едва прожевав кусок мяса, и так налег на спинку стула, что она затрещала.
«Как они ведут себя, как разговаривают! Культуры никакой! Это начальство здешнее виновато в том, что они такие темные. Столичные рабочие совсем другие. Они ведут себя совсем иначе». У Дорлига совершенно не было желания слушать Сансарая, и он пропускал все его слова мимо ушей, наконец не вытерпел и сказал:
— Нет, Сансарай, я решил переехать в столицу, думаю устроиться там.
Сансарай прямо подскочил на стуле.
— Ты что, думаешь, нас с тобой там только и не хватает? Думаешь, здесь мы лишние? Ты полагаешь, что в городе ты будешь лежать на боку, а тебе из Кобдо и Улясутая будут возить мясо к обеду? — Сансарай громко захохотал.
Они расстались, так ни о чем и не договорившись. Правда, Дорлиг обещал подумать.
Через несколько дней Сансарай из разговора со знакомыми узнал, что тот снова говорит о переезде в город. Сансарай покачал головой:
— Вот бедолага! Все стремятся в город, а что их там ждет — неизвестно. Сейчас такое время, когда везде нужны грамотные и толковые люди. Дорлиг сам себе вредит. Жаль, я не смог убедить его. Работать на стройке — это же очень интересно. А я не смог ему объяснить!
Сансарай во всем винил себя. В этот день он даже работать не мог в полную силу, даже кирпичи у него, казалось, ложились неровно. Наконец он решил вечером сходить домой к Дорлигу и еще раз поговорить с ним. На этот раз он надеялся подыскать убедительные аргументы «Уж я ему все разобъясню, пусть хоть лоб треснет!» Но, подойдя к дому приятеля, он понял, что растерял все слова. «Что же я скажу ему?» — огорченно подумал Сансарай и вошел в юрту. Дулма гладила детское белье и что-то тихонько напевала. Они поздоровались.