— Дорлиг дома? — спросил Сансарай.
— Нет.
Он вздохнул.
— Уехал в столицу?
— Да нет же! Он что, вам должен? — спросила она первое, что пришло в голову.
— Нет-нет! Я просто зашел узнать, как жизнь, как дела.
— Он, наверное, где-нибудь здесь, неподалеку, — сказала она, продолжая прерванную работу.
Сансарай вышел из юрты. «Когда ты придешь, мы с тобой потолкуем», — подумал он.
Перевод Л. Карабаевой.
© Перевод на русский язык «Прогресс», 1976
БАГРЯНЫЙ ГОРИЗОНТ
На закате прохладный ветер стих. Верхушки ковыля, истерзанного его порывами, поднялись, и холмы сразу похорошели. Спокойно легла и кошма дымника, теперь струйка дыма вилась вверх. Две юрты, большая и маленькая, появились на этом кочевье, очевидно, совсем недавно. Возле одной из них, прикрыв рукой глаза, стоит высокая девушка. Она смотрит на запад.
Золотые лучи заходящего солнца освещают ее смуглое лицо. На привязи около юрты вертятся верблюжата и дремлет, понурив голову, черный толстоногий конь.
Девушка входит в юрту. Здесь все просто, но заботливые руки сделали ее нарядной и уютной. Отец девушки пьет чай. Лицо его обожжено солнцем и ветром. Поставив чашку, он спрашивает:
— Мядаг! Овец еще не видно?
— Пока нет.
— Должны сейчас прийти. Они разжирели, как свиньи! Не зря сын Цэвэла учился. Здорово в скоте разбирается. Все по часам считает: сколько пасет, сколько поит. Теперь и моя старая голова кое-чему научилась.
Жена слушает мужа внимательно. Дочь тоже не прерывает отца. Вынув из сундука круглое зеркальце, она старательно прихорашивается. Затем повязывает красный шелковый платок и выходит во двор. К чему бы девушке так долго глядеться в зеркало и наряжаться, если она собирается всего лишь за аргалом?
Оранжевый горизонт отливал медью. Узенькая полоска белого облачка в отблесках заходящего солнца казалась украшенной золотом. Неподалеку темным пятном выделялся круглый холм. Обычно желтый, ковыль, торчащий на его гребне, казался нарисованным черной тушью на золотистом фоне.
С корзинкой за спиной Мядаг шла на запад. В руках у нее были маленькие грабельки, которыми она собирала помет. Незаметно девушка довольно далеко отошла от дома. Поднявшись на круглый холм, она стала смотреть туда, где зашло солнце. Там, на фоне огненного горизонта, отчетливо выделялся силуэт всадника, окруженного стадом овец, которые медленно брели ей навстречу.
Девушка радостно всплеснула руками, обернулась и посмотрела в сторону дома. Из юрты Цэвэла тянулся дым. Старик то и дело выбегал наружу — наверное, он очень волновался. Мядаг задумалась. Улыбка скользнула по ее лицу: то ли она вспомнила о чем-то хорошем, то ли предчувствовала счастливую встречу.
На память ей пришло детство. Девочкой она часто ходила с Цэвэлом собирать аргал. Набрав полную корзинку, они садились отдохнуть, и Мядаг приставала к Цэвэлу, требуя, чтобы он рассказал ей сказку о кривой косуле.
Семья Мядаг много лет кочевала по соседству с семьей Цэвэла. Вступив в объединение, они снова поселились рядом. И вот их семьям поручили пасти стадо из шестисот овец. В это лето все аймачные объединения пасли скот по новому методу Героя труда Очира. Не хотели отставать от других и они. В начале осени отец Мядаг и сын старого Цэвэла угнали овец на отгонные пастбища. Сегодня отец вернулся домой. А сейчас в золотых отблесках заходящего солнца возвращался и сын Цэвэла.
В голове Мядаг теснились, набегая друг на друга, мысли о прошлом.
…В то лето ей было четырнадцать лет. Сын Цэвэла приехал с женой из города отдохнуть. Сидя на хойморе, молодой нарядный сын Цэвэла раздавал горстями сладости приходившим в юрту ребятишкам. Мядаг, как дочери соседа, он дал две полные горсти конфет. Когда Мядаг брала их, на нее повеяло чем-то душистым. Идя в гости, сын Цэвэла надевал коричневый шелковый дэли и серую шляпу. Его сафьяновые сапоги, начищенные до блеска, приятно поскрипывали. Мядаг и другие соседские девочки во все глаза смотрели на молодого человека и перешептывались: «Какой красивый дэли! Сапоги-то, сапоги какие!» Мальчишки играли в старшего брата и подражали его походке. А Мядаг, изумленно разглядывая городской наряд невестки Цэвэла, думала, станет ли она хоть когда-нибудь похожей на нее. Через несколько дней сын Цэвэла уехал.
Прошло два года. Однажды тишину осенней ночи нарушил цокот копыт и звон стального стремени — кто-то приехал. Вскоре в доме Цэвэла застучали поварешкой о котел, послышались оживленные голоса. Кто же это? Отец Мядаг, забрав трубку и табак, вышел посмотреть. Мядаг тоже очень хотелось пойти к соседям, но она стеснялась: вдруг там сын Цэвэла? Вернулся отец уже за полночь, захмелевший и веселый. Ну, ясно, гость издалека!