Доктор Эгон Таубер послушно облекся в черный костюм и отправился на семейный вечер к Петеру Тауберу, где его познакомили с Минной, и вел себя с ней, как положено влюбленному: был и любезен и галантен настолько, насколько позволяло ему высокое звание врача и семейная честь.
События развернулись куда быстрее, чем было в обычаях городка. Эгон не ухаживал за Герминой, как это было принято между молодыми людьми, он не собирал для нее цветов во время долгих прогулок по окрестным холмам, не уверял ее — а ей так бы этого хотелось, — что все больше и больше восхищается ее утонченной натурой. Доктор не считал необходимым тратить на это время. Ему казалось само собой разумеющимся, что коль скоро брак этот с его стороны одобрен, да и Минна ничего не имеет против, то не стоит труда и притворяться. Раз заранее известно, что она примет его предложение, что за Минной он получит приданое, которое даст ему возможность открыть кабинет, какого в городе еще не было, то зачем нужны всяческие проволочки?
К тому же Минна показалась ему привлекательной, — невысокая, полненькая блондинка с глазами голубыми, словно выцветшие на солнце полевые цветочки, она на этом вечере говорила мало, больше улыбалась, а когда кто-то сел за рояль, то и спела. Эгон был очарован. У нее был сильный чистый голос, похожий на бурный, но прозрачный поток. Этот голос как-то не вязался с ее невысокой округлой фигуркой. Эгон даже подумал, что женщина с таким голосом несомненно обладает редчайшими душевными качествами, что она не может быть заурядной натурой и что брак, который он принял как святую сыновнюю обязанность, принесет ему спокойствие и счастье. Если его невеста так деликатна и умна, как говорят ее улыбка, скромность и ангельский голос, то и он сможет стать для нее идеальным мужем. Отправляясь знакомиться с Минной, он спрашивал себя не о том, будет ли счастлив сам, потому что это не касалось его обязанностей перед родителями, а о том, сможет ли стать примерным мужем для девушки, которой ни разу в жизни не видел. Теперь он понял, что сможет, и со спокойной совестью намеревался просить ее руки.
Перед этим ответственным шагом Вильгельм Таубер вызвал сына в комнату, служившую одновременно и кабинетом, и гостиной, и, усадив сына на стул и усевшись сам в потертое плюшевое кресло возле выгоревших гардин и кадок с искусственными пальмами, заговорил сдержанно и серьезно:
— Сын мой, ты видел девушку, о которой я тебе говорил и на которую мы возлагаем свои надежды. Ты теперь образованный человек, врач. С детства ты был разумным и понятливым, всегда серьезно смотрел на жизнь, и я прошу тебя хорошенько подумать, прежде чем ты мне ответишь. Подходит ли тебе эта девушка? Будете ли вы счастливы? Брак заключается один раз в жизни и не расторгается. Она всегда будет тебе женой, как родители, данные тебе богом, вечно пребудут родителями.
Эгон помолчал минутку, потому что так было нужно, посмотрел на дрожащую руку отца, которой тот придерживал очки, на его разбитые ботинки со шнурками, на широкую седую бороду, которая тоже, казалось, слегка вздрагивала на его груди, и, открыто взглянув ему в глаза, твердо произнес то решение, которое было принято им сразу же:
— Да, папа, я сознаю всю ответственность, которую возлагает на меня брак. Я хочу взять в жены Минну Зоммер и уверяю тебя, что… — Он хотел сказать, что она ему не противна, но без колебаний произнес: — Ценю ее и буду с ней счастлив, а она будет счастлива со мной.
— Мы с твоей матерью всегда понимали друг друга. И ты, мой единственный сын, знаешь, что в нашем доме царит согласие.
Сын снова ясными глазами посмотрел на отца.
— Обещаю тебе, отец, что последую твоему примеру.
Отец положил руку на голову сына, и разговор был закончен.
На другой день оба Таубера в черных костюмах отправились к Зоммеру. Сын поддерживал отца под руку, стараясь прикрыть потертый локоть отцовского сюртука. Эгон торжественно попросил руки Минны, не мигая, выслушал наставления старика Зоммера, склонился под его отеческое благословение и подарил невесте самую светлую, самую ослепительную из своих улыбок. Было решено, что первое время после свадьбы молодые будут жить вместе с семейством Зоммер: в их распоряжение отводился целый этаж.