— Но вы еще у нас не приняли экзамена, господин учитель, а сегодня последний день…
— Ладно, басурмане… не страшно… Я знаю, вы славные мальчики…
У господина Вучи был кабриолет и две пары шлей. Когда наступали каникулы, он покупал лошадь, а как только в школе начинались занятия, продавал ее.
Вдвоем мы с трудом вытащили сбрую. Мне было девять лет, но приятелю моему, к счастью, исполнилось уже четырнадцать.
Двор был большой, поросший густой травой, усеянной золотыми одуванчиками.
Под старым ореховым деревом — колодец.
Около этого колодца мы начали тереть щебнем сбрую.
Господин Вуча вышел на террасу, собираясь идти в школу, как вдруг раздался язвительный голос госпожи:
— Послушай, куда ты отправляешься?
— В школу, Бибилой.
— А Припэшел? Прошла неделя, а ты все еще не нашел его.
— Ах, Бибилой, это такой повеса, негодный басурман!.. Мы его найдем… Я послал на поиски пятнадцать учеников…
— Да иди же сюда, наконец!
Господин Вуча дрожа вошел в дом. Перебранка началась из-за покупок на лето, потому что на следующий день после экзаменов они должны были ехать в деревню.
— Не хватит!
— Нет, хватит!
— Икры не хватит!
— Нет, хватит!
— Каштанов не хватит!
— Нет, хватит!
— Колбасы ты взял мало!
— Нет, достаточно…
Затем голос госпожи стал еще резче, перешел в визг.
— Хватит? Да?!.. Достаточно?.. Да?!. А я говорю не хватит и недостаточно!
Тут послышалось: «Ж-ж-ж, трах, шлеп, хлоп». А господин Вуча только жалобно причитал:
— Что ты делаешь, Бибилой! Перестань, Бибилой! Не бей, Бибилой! Я куплю, Бибилой!
Он спустился по лестнице красный как рак.
Вот так чудо! Какая радость для меня! Я считал, что только он дает другим «пять подряд и без обеда». Но вот полновесные «пять» получил и сам господин Вуча!
Я смеялся до упаду. Мой приятель все время повторял:
— Что ты делаешь, Бибилой?.. Перестань, Бибилой!.. Не бей, Бибилой… Я куплю, Бибилой!..
Наконец, я успокоился. Вытер слезы и спросил приятеля:
— Да как же это может быть?.. Чтоб госпожа била господина Вучу?..
Он мне ответил с хитрым видом:
— Она его лупит. Я знаю еще четыре случая, кроме сегодняшнего. Да еще как лупит! Она меньше его, а он очень большой. Она молодая, а он старый…
Я ничего не понял. Мы были меньше его, мы были моложе, а все же он бил нас…
И, натирая ремни сбруи, я сказал:
— Боже, продли дни госпожи, все же до самой смерти только она одна будет меньше его.
Вечером, мы закончили чистку и смазку сбруи и были переведены в третий класс.
Когда я поступил в господскую школу, мне было восемь лет, я знал четыре арифметических действия и дроби. Теперь мне было девять лет, я перешел в третий класс, и я уже не знал ничего, кроме сложения и вычитания.
Но мне все равно — школа-то господская…
И я весело побежал домой.
Гривей, как всегда, выскочил мне навстречу; виляя хвостом, он лизал мне руки.
— Послушай-ка, Гривей, упаси тебя бог от господской школы!
На следующий день я чувствовал себя свободным. Я простил господина Вучу.
Перевод М. П. Богословской.
ВДОВЫ
Нечего людям делать, вот они и ссорятся; заведут разговор, один скажет что-нибудь не так — и готово!
А глупость-то тут как тут — подстерегает человека, как волк заблудшую овечку! А уж коли затаит человек в сердце злобу, тут уж держись: ничем его не проймешь, хоть сули ему золотые горы! Тогда и мед ему покажется горьким и цветы — чертополохом! И чего только на свете не бывает! Право, даже и вообразить себе трудно! Вот, кажется, и добрый человек, и умом бог его не обидел, а вдруг, ни с того ни с сего, возьмет да и вспылит из-за пустяка! Ты к нему с открытой душой, а он уж невесть что думает, уж настораживается, недруга в тебе видит! Уж нос воротит! Лиха беда начало, стоит только вспыхнуть ссоре — и прежней доброй дружбы как не бывало! А уж потом только держись: вражда, зависть…
Вот так-то! Коли дело дойдет до того, что нельзя и словечка сказать спроста, нельзя и взглянуть, не подумавши, коли дойдет до того, что станешь считать, сколько стаканов вина выпил твой друг у тебя за столом, чтобы и самому потом при случае не просчитаться, — вот тогда дружбе конец, ведь так уж заведено, что настоящая дружба всегда свободна и искренна.
Все диву даются, когда узнают, что матушка Иана и матушка Гира в ссоре. Раньше этих соседок, бывало, водой не разольешь, а теперь все в селе, от мала до велика, знают, что они на ножах.
Дети и те удивляются и, когда скачут верхом на палке, загоняя своих воображаемых жеребцов почти до упаду, то украдкой посматривают на их дома и навостряют уши, — хоть бы словечко уловить! А потом мчатся стрелой и говорят, подражая взрослым: «Как это нехорошо!», «Свет-то стал злым!», «Они вот бранятся и бог весть что друг на друга наговаривают!»