Узнав мысли всех присутствующих, Негиницэ поспешил залезть королю в ухо и сообщить ему шепотом все до мельчайших подробностей. Король, будучи уверен, что это он сам распознал думы ученых, страшно разгневался и крикнул одному из них:
— Эй ты, звездочет, делаешь вид, что смотришь на звезды, а сам пялишь глаза на мой нос и думаешь, что он похож на чурбан. Так ты, значит, радеешь о делах государственных?!
Ученый задрожал и упал на колени, прося помилования.
— А ты, — сурово сказал король, обращаясь к ученому-врачу, — ты бы меньше отправлял на тот свет людей, если бы у тебя был мой перстень?
Лекарь затрепетал и тоже упал на колени.
И так говорил рассерженный король, обращаясь к каждому по очереди:
— Ты думаешь о любовных шашнях, а не видишь, что одной ногой уже стоишь в могиле; ты уже приготовился соврать мне; ты вот считаешь, что в бутылке вина разума куда больше, чем в моей голове, а не знаешь, что если бы ученый сидел на троне, то он бы наделал не меньше глупостей, чем самый последний из болванов; ты полагаешь, что король простой смертный, как и все, но не понимаешь, однако, что ученые даже на людей-то не похожи; ты вот едва сдерживаешься, чтоб не разинуть рот и не проглотить всего государства, и только ты, — обратился он к последнему, — думаешь о делах государственных.
Все ученые упали на колени.
— Ну что мне теперь с ними делать, — отрубить им всем головы?
Ученые были ни живы ни мертвы, а Негиницэ вскочил королю на макушку и сказал:
— Помилуй бог, ваше величество, если не будет ученых, кто же тогда станет обманывать людей?
— Пусть будет только правда на земле!
— Помилуй бог, ваше величество! Что бы вы стали делать, если бы ложь вовсе исчезла? Подумали ли вы, ваше величество, о своей жизни? Ведь вы ели, спали, охотились, пересчитывали деньги, веселились — как с ее светлостью императрицей, так и без нее, — больше, чем пеклись о нуждах и делах государственных. Как же вам, ваше величество, удержаться на троне, если народ узнает правду?
Король улыбнулся, с досадой, правда, но все же улыбнулся, и, чтобы поправить дело, простил всех. Видя, однако, что тот ученый, который думал о том, о чем и полагалось размышлять на королевском совете, все еще дрожит, он спросил его:
— Ну а ты, мудрейший, почему дрожишь?
— Ваше величество, — ответил несчастный старик, — уж лучше я вам откроюсь, все равно вы узнаете, о чем я думаю. Хоть я и полагаю, что знания мои ничтожны, однако считаю, что жалованье мое слишком незначительно.
Король от души захохотал и обещал увеличить ему содержание; потом, прервав совет, он ушел, унося с собой Негиницэ, сидевшего у него на макушке, и недоумевая, как это ему удалось угадать мысли окружающих.
Королева и дети ее, увидя Негиницэ, удивились, а узнав, что король на старости лет научился угадывать мысли людей, изумились еще больше и никак не хотели этому поверить.
— Ваше величество, — сказала королева, — ну угадайте, о чем я думаю.
— Посмотрим, — ответил король.
Королева подумала и рассмеялась своим мыслям…
Негиницэ быстро забрался королеве в ухо и узнал, о чем она думала: «Как было бы хорошо, если бы король снова стал молодым!» Один миг — и Негиницэ перебрался в левое ухо короля и шепотом передал ему все. Но король — ни слова. Тогда королева засмеялась и сказала:
— Ну, что, не можешь угадать, не можешь?
Дело в том, что король был немного туг на левое ухо. Негиницэ догадался, перескочил в правое ухо и снова зашептал. Лицо короля прояснилось, и, покачав головой, он захохотал и сказал:
— Эх, хоть ты и королева… а такая же баба, как и все! Ловко ты придумала, да только невозможно это…
Королева устыдилась и, потупив глаза, размышляла: «А если он угадает и то, о чем я раньше думала, то я от стыда сквозь землю провалюсь! Ведь сколько раз я проклинала королевские советы, когда они кончались далеко за полночь».
Наконец, Негиницэ захотелось посмеяться и над самим королем, и он сказал себе однажды утром:
— Таков уж человек! Тверди ему все что угодно, говори все время одно и то же, и он поверит, потому что глуп. Чему он не верит сначала, тому поверит позже. Подложу-ка я королю свинью: оставлю его без верных советников и сведу его с безумцами.