Всему приходит свой черед, потому что все в мире движется, подобно колесу. Пришел черед и Негиницэ, мысли людской.
Однажды ему захотелось подшутить над королем. Он залез ему в правое ухо, думая, что это левое. А левым ухом король ничего не слышал. «Ну, что ж поделаешь. Мне лень теперь перелезать, — подумал Негиницэ, — лучше я буду кричать погромче». И Негиницэ начал кричать что было сил в ухо, которым король слышал отлично:
— Если король сам не узнал правды, то он уж ни от кого и никогда ее не узнает!
Как услышал король такой громкий крик у себя в ухе, сердце у него екнуло, он изо всех сил ударил ладонью по уху и сказал:
— О-го-го, — значит, я принимал чужие мысли за свои собственные!
Он тряхнул головой, и Негиницэ, потеряв сознание, упал ему на ладонь…
— А-а, это, значит, ты сидел в моем ухе? Ты сбросил меня с королевского трона? Хорошо же! Я найду на тебя управу!
Разъяренный король приказал перевязать Негиницэ шею длинной шелковой ниткой, опустил его в колодец в царском дворе и утопил его там.
Так умер бедный Негиницэ.
Перевод М. П. Богословской.
ДЬЯВОЛЬСКАЯ УДАЧА
— Все дело в удаче.
— Да нет же, не в удаче.
— В удаче, жена.
— Да нет же, нет, муженек!
— Что же, стало быть, по-твоему, я не работаю?
— Работаешь, да на себя одного, а нас-то восемь едоков, а с Плэвицей все девять будет.
И Плэвица замычала, а четверо малышей закричали:
— Я есть хочу!
— И я хочу!
— И я!
— И я!
Крестьянин высыпал кукурузную муку в квашню.
— Вытряхни-ка полотенце!
— Да вытряхнул!
— Ну вот, сначала была полная квашня, потом половина, а сегодня хоть дно лижи! Нас восемь едоков, да еще Плэвица — девятая!
А Плэвица где-то за избой жевала сухой кукурузный стебель; она жалобно замычала, будто поняла, что речь идет о ней. Дети заплакали:
— Я есть хочу!
— И я!
— И я!
Крестьянин пристально посмотрел на них, почесал затылок и, засунув полотенце за пазуху, ушел, приговаривая:
— Нет, все дело в удаче, а вот мне удачи-то и нет!
А жена крикнула ему с порога:
— Да нет же, муженек. Коль работаешь — вот тебе и удача, а не станешь трудиться — и удачи не жди.
И пошел крестьянин искать работу и все думал: «Она вот толкует, что на свете и нет вовсе никакой такой удачи. Да как же так? Если б не было ее, то и все на свете было бы по-другому. Уж я ли не пахал, не копал, не мотыжил, не полол, как все люди? И что же? Все зря: весь урожай градом побило. Остались у меня только руки; работаю я, да ни у кого веры ко мне нет; обсчитывают меня, обмеривают, обманывают, муки в квашне все меньше, а дети только и знай, что еды просят».
Отправился крестьянин к арендатору.
— Нет работы, мужик.
Постучался он в дверь к попу.
— Нет работы, мужик.
Пришел он к кулаку.
— У меня хватает батраков, мужичок.
Наконец, остановился крестьянин около корчмы.
— За водку, так и быть, вспаши, — сказал ему корчмарь.
— Нет, давай за кукурузную муку.
— Нет, за кукурузную муку не пойдет.
Возвращаясь домой, крестьянин услышал издали голоса детей:
— Мама, я не наелся!
— И я!
— И я!
И даже Плэвица не наелась. Она жалобно мычала и топтала копытами сухую, без единой травинки, землю.
Жена с порога:
— Ничего не принес?
— Ничего.
— А квашня пустая…
— Нет мне удачи, жена.
— Разума у тебя нет, вот что, муженек.
Крестьянин рукавом рубахи отер со лба пот. Посмотрели муж и жена друг на друга, покачали головами и разошлись. Крестьянин отправился за избу, лег, подложив руку под голову, и закрыл глаза. Но как тут заснуть? Под ним — земля, холодная и твердая, над ним — кромешная тьма; в избе — с плачем укладываются спать дети, а во дворе шумно сопит голодная Плэвица; мучают неудачника думы: «А как же завтра? Если опять я не раздобуду муки? Что же тогда делать? Бог-то наверху, на небесах, небось его не встречает на пороге жена и не говорит ему: «Муженек, нас восемь едоков, а если считать и Плэвицу, то девять!» Бог все видит, но если мне и завтра не повезет, если я и завтра не найду работу, то выпью водки для храбрости и пойду на базар… Ну и что с того?.. А! Будь что будет!.. только бы не слышать, как дети говорят: «Мама, я есть хочу!» Пойду на базар и украду, что под руку попадется…»
Крестьянин вздрогнул. Ему послышалось, будто чей-то голос сказал:
— Ну что же делать, если нет тебе удачи.
— Это ты, жена?
— Да… я думала, что ты спишь.