Я никогда не мог дослушать до конца ее сказку.
Ласковый голос бабушки убаюкивал меня, веки мои слипались, и я засыпал; иногда я просыпался и спрашивал ее о чем-нибудь; она начинала рассказывать, и я снова засыпал, убаюканный ее голосом.
— Жил-был когда-то царь, великий, великий…
— Очень великий?
— Самый великий. И любил он царицу, и берег ее пуще глаза. А детей у них не было. И очень печалился царь об этом…
— Бабушка, а это плохо, когда нет детей?
— Конечно, плохо. Без детей в доме пусто.
— Бабушка, у меня вот нет детей, а я не печалюсь…
Бабушка оставляла веретено, смеясь раздвигала мои кудри и целовала меня в макушку.
Лист, сорвавшись с ветки, падал, покачиваясь. Я следил за ним не отрываясь и говорил:
— Рассказывай, бабушка, рассказывай.
— Ну так вот… страшно он печалился, что не было у него детей. И… так уж он горевал, так горевал… И вот однажды пришел к нему старец, и такой он был маленький, сгорбленный, что борода его прямо по полу волочилась… уж очень он был маленький…
— Очень маленький?
— Да. Ну, может, он был таким, как ты…
— Значит, он был не очень уж маленьким…
— Да, не очень уж маленьким… И как пришел он к царю, так и сказал: «Ваше величество, в саду вашем растут две яблони, одна подле другой, да так близко, что вы и не знаете, какие ветки одной яблони, а какие — другой; и когда они зацветают, вы не знаете, какие цветы одной яблони, а какие — другой; вот и зеленеют эти две яблони, зацветают, потом отряхивают цвет, а плодов не дают. Так знайте же, ваше величество, что когда в этих двух яблонях завяжется плод, тогда и царица понесет и родит вам сына, который будет весь из чистого золота…» Карлик ушел, а царь побежал в сад и искал, искал повсюду, пока не наткнулся, наконец, на эти две яблони. С яблонь опадал цвет, и вокруг было белым-бело, словно шел снег, но плоды на этих яблонях не завязывались.
— Бабушка, а почему плоды не завязывались?
— Не знаю, милый… Одному богу известно…
Мне было так уютно, так хорошо лежать на коленях у бабушки!.. Легкое дуновение ветерка слегка касалось моего лба… белые облака скользили по синему небу… У меня чуть кружилась голова… я закрывал глаза…
А бабушка все рассказывала и рассказывала дальше, легко и быстро вытягивая длинную нитку из льняной пряжи:
— И призадумался царь, что ему теперь делать, что придумать, чтобы яблони дали плоды. Одни советовали ему все время поливать яблони, и он без конца поливал их; другие говорили, что яблоням нужно как можно больше солнца, и царь вырубил все деревья вокруг. И яблони зацвели, и цвели каждую неделю, и цвет опадал, но плоды все не завязывались. И вот однажды пришла к царю древняя, сморщенная старушка, такая же сморщенная, как я, и маленькая-маленькая, как ты…
— Такая же маленькая, как старик?
— Да, как старик…
— Ну, тогда она была не очень уж маленькая…
— Да, верно, она была не очень уж маленькая. И сказала старушка царю: «Ваше величество, пока не добудете вы кувшин молока у феи цветов, которая спит за долиной слез, на ромашковом поле, и не польете этим молоком яблони, плод в них не завяжется. Но берегитесь, ваше величество, кругом феи растут цветы, и как только почуют они вас, то закачаются, наклонятся к ее лицу и так зашумят, что фея проснется, она ведь спит чутко, как птица; и горе тому, кого она увидит: взбредет ей на ум, и превратит она человека в душистый цветок или в сорную вонючую траву… и уж оттуда ему нипочем не выбраться…»
— Ты что ж это, милый мой, заснул?
Я встрепенулся.
— Нет… я знаю, где ты остановилась… ты рассказывала про фею цветов…
Я все слышал сквозь сон.
Мои отяжелевшие веки лениво опускались. Я блаженствовал. Мне казалось, что я, словно пушинка, скольжу по реке, которая тихо-тихо струится…
А бабушка все рассказывала и рассказывала дальше, а веретено жужжало над моим ухом, как шмель, как те песни лугов, под звуки которых я не раз засыпал.
— И царь сел верхом на своего самого лучшего коня…
— Самого лучшего… — бормотал я, боясь снова уснуть.
— …положил в сумку еду и отправился в путь…
— …и отправился в путь…
— Ехал он, ехал…
— …ехал, ехал…
— Пока не достиг густого, темного леса…
— …темного леса…
— …которому конца-края не было видно. И там он привязал коня к старому дубу, лег, подложив сумку под голову, и закрыл глаза, чтобы немного передохнуть. И… вот, подумай ты, какое чудо… весь лес пел и говорил, ведь он был волшебный… И доносился до царя издали шепот, а вдали-то словно дым по земле стлался. Уснул царь…
— Уснул, уснул…