В апреле наш коммунистический отряд отступил из Харькова вместе с донецко-криворожским правительством. Немцы надвигались на Украину. Под деревней Костяковской немцы атаковали нас, и в Луганск мы привезли четыре трупа наших товарищей. Наш отряд соединился с отрядом Ворошилова. От Дебальцева мы отступали последними, эвакуируя все, что возможно, взрывая за собой железнодорожные сооружения. Мы вывезли смазку «дембо» — специальную смазку для паровозов, мы соединяли паровозы целыми составами и гнали их на Ростов. Под самым Ростовом я перебрался на паровоз. Машинистом стоял левый эсер, я стал помощником машиниста, подбрасывал в топку уголь, чистил колосники, следил за эсером. Так мы дошли до Царицына.
С июля по сентябрь 1918 года уполномоченным ВЦИК и ЦК РКП(б) я боролся с контрреволюцией в городе Вологде, раскрыл и ликвидировал группу полковника Куроченкова. С отрядом стрелков мы обыскивали монастыри в окрестностях Вологды. В одном монастыре стрелок потребовал от монаха открыть потайной ход, монах отказался, и стрелок гранатой рванул замок железной двери. Монахи ударили в набат и окружили нас. Мы еле-еле прорвались. За бесчинства в монастыре я был строго наказан, в Москве меня крепко поругали. Я возвратился в Вологду. Регулярно по аппарату прямого провода Г. В. Чичерин терпеливо учил меня, как я должен вести себя с иностранными миссиями:
— Будьте осторожны, не поддавайтесь на провокации, помните, что они экстерриториальны. Избегайте осложнений…
Однако некоторые миссии злоупотребляли экстерриториальностью: вокруг них группировались белые, миссии вооружали польских легионеров, сплачивали вокруг себя купцов и фабрикантов. В интересах революции иностранные миссии нужно было вывезти из Вологды! Поздно ночью я вызвал по прямому проводу Кремль, председателя ВЦИК товарища Свердлова.
— У аппарата Василий Иванов. Миссии необходимо из Вологды убрать. Скажем им — здесь тревожно, мы не ручаемся за их жизнь и отправляем в Москву, туда, где центральное советское правительство.
Телеграфист выступал неожиданный ответ:
— У аппарата Ленин. Правильно. Действуйте, как наметили.
Вскоре миссии расстались с Вологдой.
Но прежде, чем покинуть Вологду, я еще имел встречу с балтийскими матросами. Отряд матросов проходил мимо Вологды на Архангельский фронт и на железнодорожных путях увидал вагон с братвой, арестованной товарищем Эйдуком, помощником начальника Северной экспедиции Кедрова. Балтийцы узнали своих и, не зная еще, в чем дело, заволновались, окружили вагон. К ним вышел Эйдук. Они потащили его на митинг, готовые растерзать этого спокойного латыша. Я встретил встревоженные лица работников экспедиции и торопливо направился к митингующим.
Матросы не захотели было дать мне слово, но я крикнул:
— Я минер-балтиец, мне можно верить!
Они заворчали, но больше не перебивали.
— Кого вы хотите расстрелять? Латыша, большевика Эйдука? Его уже раз приговаривали к расстрелу. В девятьсот пятом. Эйдук меченый — он имеет две сквозные пулевые раны.
Эйдук стоял рядом со мной. Я заволновался и машинально рванул его гимнастерку, обнажив перед толпой его тело с рубцами от ран. С матросами я был из одного теста, мы отлично поняли друг друга и в несколько минут решили: злостных оставить под арестом, а раскаявшиеся идут с отрядом на фронт.
Так и было сделано.
Я уехал в Москву и во время восстания эсеров охранял 2-й Дом Советов.
В декабре 1918 года начальником сводной группы отрядов особого назначения я был переброшен на Уральский фронт. Во главе наших отрядов шел бронепоезд, снятый с Астраханского фронта. Мы шли степью и всюду натыкались на следы изменников. В глубокие степные колодцы они бросали коммунистов, они убили Линдова и Майорова — членов Реввоенсовета, они выбрасывали лживые лозунги: «Да здравствуют Советы, долой коммунистов!» Мы шли степью, тесня их в глубь Урала, восстановили линию фронта от Овинок к Уральску и поставили коммунистические части на решающие участки. Так мы держались до того дня, когда к нам прибыли вооруженные иваново-вознесенские ткачи во главе с Фрунзе.
Я сдал свой участок фронта и вернулся к чекистской работе. Орел белые захватили в сентябре 1919 года. С разведкой губчека я остался в тылу у врага, нарушая его спокойствие, и вошел в город с возвращающимися красными частями.