Вот эту особенность пристально вглядываться в жизнь выделяют в своих воспоминаниях современники Ленина. Есть, например, у А. В. Луначарского мастерский набросок слушающего Ильича:
«Надо было видеть, как слушает Ленин. Я не знаю лица прекраснее, чем лицо Владимира Ильича. На лице его покоилась печать необычайной силы, что-то львиное ложилось на это лицо и эти глаза, когда, задумчиво смотря на докладчика, он буквально впитывал в себя каждое слово, когда он подвергал быстрому, меткому дополнительному допросу того же докладчика».
А ведь таким, внимательно вбирающим в себя все идущее от жизни, Ленин был и на совещании крестьян-делегатов, и на рабочем собрании, и на съездах партии, и на заседаниях Совнаркома, где решались крупнейшие государственные вопросы.
Читала однажды Надежда Константиновна одну рукопись, в которой описывалась жизнь Ленина в селе Шушенском, и были в этой рукописи такие слова, подчеркивающие скуку в ссылке: «нудно» шла жизнь… Надежда Константиновна будто в сердцах воскликнула:
«Это у Ильича-то! Он жаднющими глазами вглядывался в жизнь, страстно любил он жизнь — с крестьянами толковал, дела их вел, наблюдал, деревню изучал».
А ведь по двум этим словам — «жаднющими глазами»! — мы можем представить себе Ленина, в котором ключом била жизнь и который так великолепно умел наблюдать действительность в ее многогранности, находить в ней, как говорит Крупская, созвучные своим переживаниям ноты…
И вот сейчас, когда я бережно перебираю эти девять листков, когда я снова и снова читаю сделанные ленинской рукой короткие записи из выступлений крестьян, мне кажется, что я вижу самого Ильича. «Жаднющими глазами» вглядывается Ленин в картины жизни, которые рисуют перед ним крестьянские делегаты, встретившиеся с ним зимним декабрьским вечером двадцать первого года…
Есть у Ленина письмо…
В глазах Ленина жизнь человека, посвященная революционной борьбе, являлась своего рода «казенным имуществом». Так именно сказано у Ильича, когда, выражая тревогу за состояние здоровья Горького, он настойчиво советует ему заняться серьезным лечением в хорошем санатории.
«А то расхищать зря казенное имущество, т. е. хворать и подрывать свою работоспособность — вещь недопустимая во всех отношениях».
Ленин, по словам Крупской, любил Горького как человека, любил как художника, считал, что как художник Алексей Максимович многое может понять с полуслова.
Переписка Ленина и Горького — ярчайшие документы, помогающие нам понять черты глубокой дружбы, связывавшей двух великих современников. И именно потому, что Ленин любил Горького, он мог с такою твердостью сказать своему другу: «не взыщите: дружба дружбой, а служба службой».
Есть у Ленина письмо к Горькому, посланное на Капри в ноябре тринадцатого года. Оно все, от первой строки до последней, дышит страстной силой убеждения. Владимир Ильич требует от Горького ясности и принципиальности в развернувшейся борьбе против мещанства, против какого-либо «кокетничания с боженькой».
«Зачем для читателя, — пишет Ленин, — набрасывать демократический флер вместо ясного различения мещан (хрупких, жалостно шатких, усталых, отчаявшихся, самосозерцающих, богосозерцающих, богостроительских, богопотакающих, самооплевывающихся, бестолково-анархистичных — чудесное слово!! и прочая и прочая)
— и пролетариев (умеющих быть бодрыми не на словах, умеющих различать «науку и общественность» буржуазии от своей, демократию буржуазную от пролетарской)?
Зачем Вы это делаете?.
Обидно дьявольски».
Какую гамму мещанства раскрыл Ленин в этом письме, полном едкой иронии, как остро и метко изображен мещанин со всеми своими оттенками!
Эти строки письма Ильича, которые я когда-то впервые прочел в Ленинском сборнике, ожили в моей памяти, когда в тридцатых годах на страницах «Правды» я увидел отчет о беседе Алексея Максимовича с редакторами политотдельских газет.
Товарищи уезжали на работу в деревню и советовались с Горьким по делам литературным.
Горькому был задан вопрос:
— Каким должен быть язык политотдельской газеты?
Алексей Максимович ответил так:
— Каким? Чем проще, тем лучше, товарищи. Настоящая мудрость всегда выражается очень просто, — Владимир Ильич Ленин яркое свидетельство этого.
Старый писатель, друг Ленина, советовал журналистам и писателям атаковать факты неизжитого бескультурья, факты нелепого отношения к женщине, к детям, — одним словом, действовать в этом направлении беспощадно, жалом сатиры.