Ведь это о Чернышевском Ленин однажды сказал, вспоминая годы свои молодые: «Он меня всего глубоко перепахал!»
Каждый раз, отмечает Надежда Константиновна, когда Ильич говорил о Чернышевском, его речь вспыхивала страстностью.
…Я не вижу надобности подробно останавливаться сейчас на хорошо всем знакомом и близком, особенно людям старшего поколения, романе Чернышевского. Я только хотел выделить один маленький штришок, рассказать об увиденном мною в рабочем кабинете Ленина узком листке, заложенном для памяти в одном из томов собрания сочинений великого русского демократа.
Записки Ленина
Дом Ленина… Так Луначарский говорил об Институте, в котором хранятся ленинские труды. Многие годы здесь в особых, тщательно выработанных условиях хранятся собранные со всей нашей страны и, кажется, со всего мира работы Ленина, оригиналы рукописей — от объемистого теоретического труда до крохотной летучей записки, набросанной на клочке бумаги.
В июле двадцать третьего года Центральный Комитет партии обратился к советскому народу, призывая коммунистов и беспартийных товарищей, сохранивших у себя письма, записки Владимира Ильича, и все учреждения, имеющие документы с ленинскими пометками, передать их в Институт Ленина.
«Члены РКП не должны забывать того, что всякий маленький обрывок бумаги, где имеется надпись или пометка В. И. Ленина, может составить огромный вклад в изучение личности и деятельности вождя мировой революции и поможет уяснить задачи и трудности, стоящие на том пути, по которому мы идем, руководимые В. И. Лениным».
Сколько партийных работников, сколько хозяйственников, специалистов, народных комиссаров, рабочих, крестьян получали ленинские записки…
Я читаю записку за запиской, письмо за письмом — партийным работникам, народным комиссарам, хозяйственникам, уездным и губернским советским работникам, ученым и рабочим, агрономам и крестьянам, — читаю и поражаюсь могучему диапазону действий Ленина. Даже в самой коротенькой записке мы ощущаем концентрированную мощь его пламенной энергии и высокого интеллекта.
Он писал их на бланках предсовнаркома — иногда просил «отбить на машинке на моем бланке», писал и на обороте конвертов, а то и просто на клочках бумаги.
С. Бричкина, работавшая в секретариате Совнаркома, говорит:
«Ленин экономил даже бумагу. Формат его записочек очень характерен: они представляют собой или узенькую полоску, или маленький квадратный листочек, какие бывают в блокнотах-семидневках…»
Он просил своих ближайших помощников — Л. Фотиеву и Н. Горбунова, чтобы все бумаги, поступающие в ЦК партии, записывать в особой книге самым кратким образом — «телеграфным стилем не больше трех строк».
Не терпел Ленин медленных, тягучих темпов в работе.
Давая какое-либо поручение, он требовал не откладывать дела в долгий ящик. И вместе с тем, если дело было, новое, а потому трудное, писал: «Festina lente» («Не делай наспех»).
В июле 1921 года Владимир Ильич прочитал в «Экономической жизни» статью инженера Н. Н. Вашкова, заведующего электроотделом ВСНХ. От Ленина — записка Вашкову:
«Чрезвычайно благодарен Вам за статью «Электрификация России»…»
Просит инженера сообщить ему ряд дополнительных сведений. И тут же Г. М. Кржижановскому:
«Прошу Вас прислать мне 2—3 строчки соображений по поводу посланного Вам в копии моего письма Вашкову».
Характерен ответ Кржижановского:
«Дорогой Владимир Ильич! Ваше письмо тов. Вашкову и на меня и на него произвело одинаковое впечатление: «Если бы у нас побольше было таких читателей!..»
Объем внимания
Горький сказал о Ленине:
«Меня изумляла его нечеловеческая работоспособность».
Современники отмечают поразительное ленинское мастерство работать широким фронтом. Он дорожил временем, дорожил каждым часом, каждой минутой, — не зря ведь, выступая или председательствуя на Совнаркоме, он держал перед собою часы. Слушая докладчиков, он успевал в то же время просматривать списки книжных новинок, низко наклонив голову, что-то набрасывал, делал заметки, перебрасывался «летучими записками» с товарищами, при этом ни на мгновение не выпуская из поля внимания общего хода заседания.