В предисловии к изданию Горький сказал: «Не опасаясь «перехвалить» я убежденно скажу об этой книге: одна из наиболее интересных и оригинальных книг, которые явились в нашей литературе за пятнадцать лет».
Оригинальных!.. Так Алексей Максимович специально подчеркнул литературное новаторство книги «Люди СТЗ».
Журнал «Наши достижения», книга «Люди СТЗ», серия «История фабрик и заводов» оказали плодотворное, не декларативное, а чисто практическое воздействие на литературный процесс.
Социалистический творческий труд сделался генеральной темой журнальных и газетных очерков, коллективных сборников, романа Л. Леонова «Соть», повести К. Паустовского «Кара-Бугаз», очерковых книг Н. Тихонова «Кочевники» и В. Ставского «Станица». Не забудем, что Я. Ильин написал о тракторном заводе роман «Большой конвейер», на мой взгляд недооцененный и незаслуженно сейчас не переиздающийся.
Теперь труду было посвящено или все полностью, или в преобладающей части очерковое творчество Бориса Галина. Трудовая жизнь безбрежной Советской страны изучалась писателем неутомимо, во всех социальных «срезах».
Уже в следующем за портретом В. Иванова очерке «Линия жизни» читатель узнает, увидит, как в казачьем крае на Хопре посланец партии, нижегородский рабочий Малышев создавал первый колхоз «Ленинский путь» на черноземном массиве в тридцать тысяч гектаров. В Малышеве клокотало то же бесстрашие, каким был так богато награжден Иванов, да и боролся он за линию артельной жизни с таким же упорством, с каким Иванов строил СТЗ.
Очерк оперативный, написан в 1930 году, напечатан в «Правде» и не претендует на художественное обобщение, но это страница Истории Родины.
Естественно примыкает к прологу сборника — к «Мечте» и «Линии жизни» — «Высота — 22 тысячи метров», реквием первым, трагически погибшим русским стратонавтам Федосеенко, Васенко и Усыскину. Трое отважных первыми из первых штурмовали стратосферу. Пусть сегодня, в эру безраздельного торжества советской космонавтики, молодежь не забудет предшественников нынешних покорителей вселенной. Действительно, они первыми поднялись так высоко в советское небо на стратостате, пожалуй, по нашим современным технико-космическим понятиям кустарного изготовления. В бортовом журнале после их гибели нашли запись: «Красота неба… Земли».
Галин написал о красоте их души…
Надо с удовлетворением сказать, что Галин лаконично, в действительно избранных очерках, — некоторые художественно сильные произведения остались за пределами сборника, — ярко показал нам типические черты людей тридцатых годов с их чистыми мечтами о завтрашнем дне социализма.
Прежде чем обратиться к военным очеркам писателя в цикле «Сороковые», я хотел бы поделиться с читателями воспоминаниями о радостных днях снятия блокады Ленинграда в январе 1944 года. То бушевали метели, то наступала оттепель с лужами на фронтовых дорогах. Бои были на редкость упорными, гитлеровцы яростно защищались, особенно на участке Пушкин — Красное Село.
Именно здесь я, ленинградский фронтовик, 900 дней провоевавший в блокаде, встретил специального корреспондента «Красной звезды» Галина. В боевой обстановке, в зоне вражеского огня писатель держался удивительно стойко.
Летом этого же года я встретил Галина в боях по освобождению Выборга, и опять он шагал под огнем с привычной солдатской выдержкой.
Почему надо об этом вспомнить? Потому, что Борис Галин был «белобилетником». Юный типограф, он попал ненароком в колесо печатной машины, и ему вырвало мышцы руки. Мобилизации в действующую армию, таким образом, Галин не подлежал. В газете «Красная звезда» он был вольнонаемным, не имел воинского звания, но все время находился на фронте, на переднем крае.
Отсюда-то основательность, добротность фронтовых очерков, написанных с обилием реалистических деталей, с доскональным знанием военного быта и психологии солдата. В этом благотворно проявилась «въедливость» писателя при сборе материала. Даже в оперативных военных корреспонденциях Галин не уклонился от своих методов очеркового творчества.
Военный цикл можно прочесть как летопись боев, то неудачных, то удачных, а после Сталинградской битвы — только сокрушительных, вплоть до взятия Берлина.
Однако привлекательнее увлечься глубоким, правдивым изображением гуманизма советских воинов. И полковник Сидоров, и танкист Гусаковский, и генерал Аршинцев, и фронтовики Рябошапка, Гурко, и сын В. И. Чапаева Александр, такие ожесточенные в бою, — в глубине души добрые люди. Это покажется странным в разговоре о фронтовиках, но это так — добрые, отзывчивые.