«…В эти дни моих странствий по Донбассу, когда я добирался в свой район, — то на попутных машинах, то пешком, — я лучше и глубже воспринимал движение новой жизни. Все для меня было волнующе прекрасно — и Азовское море, на берегу которого раскинулся поднятый из руин мощный завод черной металлургии, и колхозная нива в Старобешеве, где я увидел опаленную солнцем Пашу Ангелину, и этот скромный могильный холм близ дороги у села Авдотьино, и предсмертное письмо донбасских комсомольцев, слова борьбы, написанные на выцветшем от времени платке, и стихи из записной книжки молодого подпольщика Кириллова: «Поставили возле посадки… им ветер чубы завевал… и громко запели ребята гимн — «Интернационал»…»
Все это волновало меня, все это было мне дорого».
Это написано эмоционально, проникновенно и позволяет читателю видеть в Пантелееве не только рассказчика, своего рода «заместителя автора», но и во многих отношениях типического партийного деятеля.
После «В одном населенном пункте» почитаем другие очерки цикла «Рожденные вновь». Разрушения Донбасса были подлинно космических масштабов. Казалось бы, десятилетия понадобятся на восстановление индустрии Юга. Но Донбасс, как Феникс, возродился из пламени и пепла. Герои всех очерков — директор завода «Азовсталь» Андреев («Начало битвы»), ученик и последователь легендарного новатора Макара Мазая, сталевар-скоростник Кучерин («Песня о Макаре Мазае»), инженеры Каминский и Мамонтов («Точка опоры»), Егоров, Пантелеев, врубмашинист Легостаев («В одном населенном пункте») — люди талантливые, энергичные, инициативные. Думаю, надо акцентировать именно их инициативность. Они сломали привычные приемы работы, может быть, прогрессивные до войны, и возродили Донбасс новаторски.
К примеру, о Легостаеве управляющий трестом Панченко говорит: «Легостаев имеет запас творческой мощности. Это человек максимальных планов». Даже война не лишила таких людей резерва творческой мощности, стремления все делать максимально, по большому счету.
Галин изобразил их в деянии, в борьбе, в риске.
У очеркистов есть понятие «метод длительного наблюдения». Галин создал цикл «Рожденные вновь» именно этим методом. Многие годы он связан с Донбассом, пишет о Донбассе. И когда друзья шахтеры называют его своим писателем, то это и признание, и одобрение…
Можно с удовлетворением признать, что переход Советской страны от военного лихолетья к мирному труду нашел в творчестве Галина глубокое идеологическое и художественно впечатляющее изображение.
К циклу очерков о Донбассе естественно примыкает удачный очерк-портрет «Алый путь разъездного корреспондента Алексея Колосова».
Что ж, тут-то ему и уготовано подобающее место!.. В выдающемся мастере деревенского очерка Колосове было единокровное родство с героями фронта и тыла, о которых так вдохновенно пишет всегда Галин. В 1919 году двадцатилетний юноша создал в Сызрани газету «Алый путь». В первом номере он пишет: «…И на алом пути мы даем наши битвы, на алом пути мы радуемся нашим победам…» В этом же номере напечатана статья молодого Конст. Федина «Любите книгу!». Добавлю, что Федин опубликовал в газете много рассказов.
Возьмите, читатель, «Мятеж» Фурманова, и уже на первых страницах вы прочтете: «Нельзя забыть и про Алешу Колосова, он был едва ли не самым юным из всех». И в дни контрреволюционного мятежа в Семиречье этот «юный Алеша» проявил бесстрашие и стойкость.
Я дружил уже с почтенным Алексеем Ивановичем, выдающимся знатоком современной деревни, неутомимым странником по градам и весям земли русской.
Мы, московские очеркисты, высоко ценили дивно чистую, народную речь газетных очерков Колосова; кстати, он до последних дней любил алый цвет в природе. Весь облик Алексея Ивановича, стареющего, был преисполнен поэтичности. Эту поэтичность, идущую от русских народных песен и сказок, в сочетании с деловитостью разъездного корреспондента «Правды», которому надо заниматься и севооборотами, и кормами, и кадрами («В высшей степени целенаправленный человек»), прекрасно изобразил Галин, открыто выражая свою привязанность к такого типа людям.
Вот мы и подошли к эпилогу, достойно венчающему сборник, — к заключительному циклу очерков «К портрету Ленина».
Можно сказать, что Галин издавна шел к художническому познанию образа Владимира Ильича, но до поры до времени воздерживался от непосредственного изображения гения революции, считая, видимо, правильно, что еще не обладает необходимой творческой зрелостью.