— Не болтайте глупостей, а действуйте, действуйте! — орал Денуа.
— Как действовать? — пожал я плечами. — Это вас преследует провидение, что я могу сделать против него? Вы должны действовать, а не я!
— Господи! — прошептал посиневшими губами Денуа.
— Слушайте! — сказал я и нагнулся к нему. — Если вы немедля не освободитесь от того греха, который вы носите в своем портфеле и который я хотел выкупить у вас за пять тысяч франков, через пять минут мы оба станем добычей крокодилов! Вы понимаете? Я не могу шевельнуть пальцем, пока вы не освободитесь от этого греха! Это не случайность, а божье знамение, разве вам не ясно?
Денуа огляделся. Мутная вода, знойное марево, пустота и страшная, ужасающая тишина. Вокруг зубастые челюсти и плоские спины. Над головой серое, пепельно-серое небо и жестоко палящее солнце.
«Заткну дыру, а потом брошу этого мерзавца крокодилам!» — промелькнуло у меня в голове. Я почувствовал, что губы у меня трескаются от жажды. Но я сидел неподвижно, словно отдался во власть судьбы.
Денуа вытащил свой портфель.
— Что я должен сделать? — прошептал он.
— Порвите вексель и бросьте кусочки крокодилам! — прошептал я.
Через несколько минут искупительная операция была завершена — за кормой мелькнули клочки бумаги и исчезли из глаз.
Одна пядь, не больше, отделяла нас от поверхности воды.
Я встал на колени, нащупал под решеткой просмоленный клубок и заткнул дыру. Потом, стараясь не наклонять борта́, натянул шкот. Хотя и потяжелевшая, лодка понеслась вперед. Я снял рубашку — она была из нейлона, — сделал нечто вроде черпака и стал отливать воду. И Денуа не сидел сложа руки. Он превратил в черпак свою тропическую панаму.
Я направил лодку обратно к правому берегу. Сколько мы ни отчерпывали, вода в лодке оставалась на том же уровне — затычка разболталась и дыра все же давала течь. Для такой перегруженной лодки резкие повороты были опасны, и потому я доверился течению, и оно отнесло нас больше чем на два километра западнее города. Здесь берег вдавался в реку, образуя нечто вроде маленького полуострова, заросшего тростником и высокой густой травой. Когда мы приблизились к нему и прибрежная полоска песка блеснула перед моими глазами в тридцати шагах вправо от нас, я сделал н а р о ч н о резкий поворот почти на девяносто градусов, не ослабляя шкота. Лодка легла на левый борт, и мы оказались в воде, окруженные, как и раньше, сворой крокодилов, которая нас преследовала.
Эти нигерские крокодилы, злые и хищные на середине реки, вблизи от берега становятся смирными и безобидными, как карпы. Но Денуа, видимо, не знал об этой изменчивости их нрава. Бултыхнувшись в воду, он начал визжать и вопить как сумасшедший. Он то беспомощно шлепал по воде руками, то неожиданно уходил под воду и исчезал посреди ленивых горбиков волн, и это его странное поведение, видимо, раздразнило любопытство гадов. Они взяли его в кольцо, словно зеваки на улице какого-нибудь скомороха. Бедняга Денуа не умел плавать! Да если и умел, ужас перед дюжиной окружавших его заостренных морд до такой степени сковал его мозг, что он больше походил на агонизирующее тело, чем на живого и разумного человека, потерпевшего аварию. Я добрался до него, обхватил его левой рукой за плечи, и через минуту под торжественным эскортом крокодилов мы дотащились до прогретого солнцем берега.
Когда Денуа немножко оправился после пережитого ужаса, он пожал мне руку.
— Вы спасли мне жизнь, — сказал он тихо, но торжественно, — я вам бесконечно обязан и бесконечно благодарен.
Я отвернулся, чтобы он не видел выражения моего лица. Меня душил смех.
— Я оплачу стоимость лодки, — продолжал Денуа. — Я выпишу вам из Парижа полдюжины великолепных рубашек самой знаменитой фирмы… — Он помолчал и вздохнул: — А Лилиан я скажу о вас несколько добрых слов. Хорошо бы они вам помогли!
— Хорошо бы! — прошептал я.
И вдруг мне стало мучительно грустно. Без всякого перехода радость сменилась гнетущим чувством, мною овладела беспричинная тоска. Случается! После огромного напряжения, когда человек поставил все, даже свою голову, на о д н у цифру, на о д и н цвет.
Солнце клонилось к закату, верхушки тростников горели над нашими головами красноватым пламенем.
На другой день я уехал в свой район — между джунглями и неоглядной ширью пожелтевших от засухи саванн. Когда я вернулся через два месяца, новый управляющий «Отель де пальм» сообщил мне, что Лилиан уже учится на шоферских курсах в Бамако. Шарль Денуа продал свой отель «Офис де Нижер» новой «Офис де Нижер», собственности государства Мали.