Бабушка, казалось, только этого и ждала.
— Тебе только шутки шутить, а что щенята твои пустодомами растут, на это тебе наплевать! — сказала бабушка, презрительно посмотрев на деда.
— Какие пустодомы? Что ты городишь, старая?
— Вот видишь, ты даже не знаешь, что у тебя под носом творится! — злорадствовала бабушка.
— Под носом? — хитро усмехнулся дед. — Под носом у меня въедливая жена, которая не дает людям спокойно поесть.
— Слушай, Оан, — вздохнув, сказала бабушка, — который раз тебе говорю: дети наши от рук отбились. Вчера опять Согомон-ага грозился прикончить их, если они будут лазить в его сады. День-деньской болтаются без дела, шалопайничают. А всем заводила — Авет. Ты спроси их, что они натворили сегодня вечером!
Я толкнул Аво в пятку.
— Выходит, бабушка знает, — шепнул я.
— Чего ж ей не знать? Недаром все время на крыше торчит.
Аво вздохнул:
— Да, танова нам попробовать не придется…
— Что танов? Хорошо еще, если не вздуют.
— Ну уж этого не будет. Убегу, если что. Не маленькие!
— Правильно, не дадимся! — согласился я.
— Шалопайничают? Это ничего. Было бы куда хуже, если бы они ничего не делали.
Это окончательно вывело бабушку из себя:
— Так чего же ты сидишь? Беги звони в колокола! Пусть придут и порешат с ними. Ведь это они угнали лошадей у Вартазара!
Дед как ни в чем не бывало продолжал есть. Через минуту он протянул бабушке пустую чашку. Бабушка, ворча, взяла ее и снова наполнила. Некоторое время все ели молча.
— Разве я не прав, дочь Наури? — начал опять дед, но уже сбавив тон. — Разве будет больше чести, если наши дети слюнтяями вырастут? Запомни, жена: на смирного осла двое садятся.
Бабушка молчала.
Отец с матерью, переглядываясь, сдержанно улыбались, как всегда, когда старики ссорились, потому что они и ссориться-то как следует не умели. Стоило деду повысить голос, как тотчас же сдавала бабушка, но если кричала бабушка — молчал дед.
Вот и теперь: не успела разыграться ссора, как дед уже искал примирения:
— Дочь Наури, а помнишь, как я снял пулей соломинку с забора? Ты еще девочкой была, и ты полюбила меня за это. Ты даже песню пела. Помнишь, как это ты ловко сочинила…
Красноречие деда прервала брань, ворвавшаяся с улицы. Кто-то ломился во двор.
Дед поспешно вытер руки о полы чухи и вышел. За ним поднялся отец. Со двора доносились голоса.
— Пусть будут светлыми твои дни, ага! В толк не возьму, о каких лошадях ты толкуешь? — говорил дед. — Можешь проверить — спят, как ангелы.
У меня похолодело внутри.
— Вартазар! Давай убежим! — дернул я за ногу Аво.
— Куда бежать? Спи.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Вартазар с камчой [22], зажатой в руке. Он еле держался на ногах.
Мы закрыли глаза и дружно захрапели. Вартазар подошел, даже потрогал нас камчой.
— Ошибка вышла, сосед, — вымолвил он одеревеневшим голосом.
— Ничего, бывает, — посочувствовал ему дед. — У враля, говорят, сгорел дом, и никто ему не поверил. Дурная слава на ягнят моих легла. Оттого в них и шишки летят.
— Но я найду, я так не оставлю! — снова завопил Вартазар. — Чтобы при таких знатных людях мне в лицо плевали…
— Надо как следует наказать, — поддержал дед. — Нехорошо, когда при людях плюют в лицо…
Вартазар ушел.
Дед проводил его до ворот. Через минуту вернулся обратно.
— Ушел, отродье сатаны! — вздохнул дед, плотно прикрывая за собой дверь.
Только сейчас бабушка, растопырив пальцы, кинула вслед Вартазару проклятие всей пятерней: у нас это означает пять проклятий.
Присев на свое прежнее место, обложенное мутаками и паласами, и придвинув к себе недоеденный суп, дед бросил нам:
— А ну, джигиты, подсаживайся!
Мы только этого и ждали. Полетело в сторону одеяло. Мигом заняв свои места между отцом и дедом, мы схватили ложки. Перед нами появились дымящиеся миски с похлебкой.
Теперь в доме ели все. Ела даже все еще сердившаяся бабушка.
Дед сказал:
— Каждый ручей бежит к своей речке. Молодой побег требует влаги. Все идет правильно.
Власть Вартазара нависла и над нашим домом. Когда покупали корову, мы задолжали Вартазару, и с тех пор дед с отцом три дня в неделю отрабатывали долг на его полях, вроде отбывали барщину. Но долг от этого не уменьшался. Росли проценты, и деду с отцом приходилось снова и снова выходить на поле Вартазара.