Но вот первые книги советских авторов приходилось доставать гораздо труднее. Кроме учебы, наш пионерский отряд занимался и общественной деятельностью. Возле села вы могли увидеть уже большие дубы, а они были посажены нами».
Кузьма был избран от учащихся в комитет, который управлял школой. В тридцатом году в селе была образована комсомольская ячейка; Кузьма стал одним из первых салогубовских комсомольцев. Ему поручили заведовать сельским клубом…
Гнедаш был старше Клары почти на десять лет. Но они как бы поднимались по ступеням одной лестницы. Она пошла в школу — он уже окончил восьмилетку и поступил на курсы колхозных механиков. Потом стал работать трактористом в Талалаевской МТС. Она стала пионеркой — он красноармейцем, — его призвали на службу. Он уже участвовал с войсками в походах, освобождал Западную Украину, потом воевал с белофиннами, а она все училась в школе, вступила в комсомол. К началу Великой Отечественной войны Клара перешла в десятый класс; Кузьма Гнедаш окончил Киевское военное училище и был направлен в танковые войска.
Вечером 21 июня в школе был бал. После торжеств, спектакля, танцев вместе с одноклассниками Клара отправилась на Красную площадь, чтобы встретить там полночь и посмотреть, как сменяется почетный караул у дверей Мавзолея.
А в это время рота Гнедаша была уже приведена в боевую готовность. Он уже знал, что вот-вот должна начаться война. Последние недели весь командный состав полка жил в напряженном ожидании грозных событий.
Клара ничего не подозревала. Она уже задумывалась о будущем, планы ее были неопределенны, она колебалась, куда пойти — в геологоразведочный или… в театральный институт. Такая мечта была, были разговоры со знакомым режиссером и чтение стихов. В том или другом случае будущее ей представлялось одинаково ясным и безмятежным.
…Школьники молча постояли у Мавзолея, потом отправились бродить но тихим московским улицам. Они гуляли долго. Когда Клара подошла к дому, начинало уже светать. Вставало утро воскресенья 22 июня. На цыпочках прошла она по длинному коридору. Неслышно приотворила дверь в свою комнату и едва легла — сразу уснула…
…А его танки, будя утреннюю тишину леса, повинуясь полученному приказу, уже двинулись к границе. И в головной машине был Кузьма Гнедаш. Он уже знал, что фашисты напали на нас. Но он не знал и даже представить не мог, что ему предстоит совершить, прежде чем там, в тихой лесной землянке, превращенной им в бастион, найти место последнего успокоения. И Кларе не снилось, что и ее путь в ту землянку уже начался…
В сентябре 1941 года Клара вместе с одноклассниками убирала картошку в районе Волоколамского шоссе и впервые попала под артиллерийский обстрел.
Машину политрука танковой роты Гнедаша подбил снаряд. Он удачно отделался легкой контузией и остался в строю. Немцы рвутся к Москве. Клара бежит в военкомат и упрашивает отправить ее на фронт. Ей отказывают. Кларе еще нет и семнадцати.
Осенью 1941 года из Москвы начинается эвакуация населения и учреждений. Школы не работают. Клара поступает на курсы радистов при местном штабе ПВХО. Ей сказали, что радистки очень нужны в армии и если она получит квалификацию, очевидно сделают скидку и возьмут добровольцем.
В роковые ноябрьские дни 1941 года Кузьма Гнедаш — уже комиссар танкового батальона. Он ведет свое подразделение в атаку. Колонна его попадает на минное поле. Комиссар Гнедаш открывает люк и под огнем противника показывает нашим танкам, как обойти мины. Его ранят. Он попадает в госпиталь и находится там почти полгода до ранней весны сорок второго. За это время Клара заканчивает курсы радистов и получает высшую квалификацию радистки первого класса, которую давали очень немногим.
Капитан Гнедаш выписывается из госпиталя. Он просит направить его в свою часть, но неожиданно для себя получает предписание явиться в Москву в одно из управлений Генерального штаба, к майору Бондареву.
…Кирпичная проходная. Окошко. Сержант молча берет документы Гнедаша. Окошко захлопывается. Он ни о чем не спрашивает. Он уже знает, в какое управление его вызвали. Проходит минут сорок.
В течение этого времени Гнедаш многое передумал. Вначале было простое любопытство — зачем он понадобился. Но по мере того как большой маятник старинных часов медленно отбивал свое «тик-так», любопытство сменилось тревогой, недоумением. Время было суровое. Жизнь его прошла открыто, в ней нет ни одного эпизода, о котором он мог бы вспомнить с сомнением или тревогой. И он не может понять, зачем его вызвали сюда. Единственный повод — это, возможно, его беседы в госпитале с соседом по койке, подполковником. Они были очень откровенными. Но в общем-то они говорили о том, о чем думали все. Гнедаш много размышлял о партизанской войне в тылу… Сколько там наших осталось людей!.. В той же Сумщине. Подполковник больше молчал и слушал. Иногда задавал вопросы. Нет, если так думать да искать, если два командира, коммуниста должны опасаться друг друга… тогда вообще…