В избе слышно учащенное дыхание осевшего у лавки, уснувшего Бояринова.
С печки, тяжело ступая, слезает старуха. Она по-слепому шарит в потемках — на подоконнике, на полу возле спящих, натыкается на порожний котелок. Фиса бессвязно бормочет во сне, старуха вздрагивает, издает горестное восклицание и снова укладывается на печке. В оставленную отворенной дверь вместе с лунным светом проникает ночной холод.
1980
МОИ ЛЮБИМЦЫ-ПОЙНТЕРЫ
Не будь у этого пса необычной клички — его звали Банзай, — я не мог бы так верно отнести воспоминания о нем к первым годам века, когда где-то, сказочно далеко, на Востоке, шла война и в тихой русской провинции вражеским боевым кличем окрестили охотничью собаку. Сам же этот вислоухий щенок остался запечатленным на выгоревшей фотографии, где он подбегает к мальчику в берете с большим помпоном и длинной тонкой жердью в руке. И когда еще вокруг были люди старше меня, они мне говорили, что этот мальчик — я, а пойнтерок на снимке — отцовский Банзай, замкнувший длинный список его легашей. Отец именно в те поры охладел к охоте и всецело переключился на ужение рыбы.
Может быть, еще и потому запомнился мне этот песик, что сильно впечатлила его смерть: на траве под деревом возле кухонного флигеля лежит распростертая желто-пегая собака, деревянно вытянув длинные ноги, с неподвижным взглядом, бок у нее редко и судорожно подымается, и я, ничего не понимая, со страхом слежу за этим движением… Кто-то взрослый уводит меня прочь, объясняя, что Банзая отравили и он умирает…
Потом были в доме другие собаки, но охотничьи появились значительно позже, когда мне, 13- или 14-летнему школьнику, подарили настоящую двустволку 28-го калибра и разрешили отправиться с ней в лес. Наставником моим в славном стрелковом деле стал настоящий егерь, словно сошедший со страниц тургеневских книг. Он служил в соседнем имении и приходил с кем-нибудь из своих питомцев — разномастных пойнтеров, по старинке натаскиваемых им по тетеревиным выводкам. Приводились эти собаки ненадолго, и я не успевал к ним привыкнуть. Запомнился лишь один кофейно-пегий пойнтер Чок — пес на редкость строгий и самостоятельный, знавший только своего хозяина и никак не отзывавшийся на мои попытки его приласкать: теперь я догадываюсь, что он презирал меня за плохую стрельбу.
Зато вехой на моем охотничьем пути стал красно-пегий Рекс: волею судеб он из проданного соседом имения перекочевал к нам, и я несколько лет сряду исхаживал с ним окрестные угодья, в ту пору дичные. Этот Рекс, ставший в моей охотничьей летописи Рексом-первым, был на удивление выносливым и азартным охотником: среднего роста, приземистый, крепкого сложения, с сухой породистой головой и крупным темным глазом, он как бы олицетворял все достоинства породы. В свое время он был привезен из Гатчины, от известного заводчика Дитца, служившего в царской охоте. Едва ли не с третьего поля Рекс стал анонсировать[24]; обладал он верным чутьем, на поиске знал только один аллюр — галоп, и ходить с ним было праздником: бреди себе спокойно по краешку болота и жди, пока он, обыскав его, возникнет перед тобой из кустов, всем своим видом показывая, что «нашел, мол, ступай за мной!», а потом станет трусить впереди, показывая дорогу и оглядываясь, не отстанешь ли?
От тех лет отделяет меня без малого три четверти века, и воспоминания о них утратили четкие очертания, но сохранилось общее ощущение неутомимого молодого задора, с каким я мерил и мерил версты, завороженно следя за мелькающим в кустах Рексом… Вот он придержал бег, метнулся к краю полянки, обежал ее и потянул как по нитке в сторону, уже крадучись, осторожно переставляя лапы… И ружье само оказывается в руках, и я спешу к псу, не глядя под ноги: в поле зрения только он и крохотное пространство перед ним — Рекс вот-вот замрет на стойке! И тут пугающее, оглушительное, как взрыв, жесткое хлопанье крыл, и мелькание стремительно вылетающих из травы тетеревов… Какие захватывающие дух, неповторимые мгновенья!
Тетеревов тогда водилось повсюду много, нередко встречались глухари; из мшистых кочек клюквенных болот нарядным веером возникали шумные стайки белых куропаток. Выждав, пока уберут рожь и продвинется косьба яровых, мы с Рексом отправлялись в поля. Охота на серых куропаток словно создана для того, чтобы во всем блеске проявились все преимущества пойнтеров — резвый, широкий поиск, элегантный силуэт, бесподобные охотничьи качества и сообразительность, побуждающие его бросить след бегущего выводка и, обскакав широкий круг, зайти ему навстречу и выгнать на охотника.