В этих словах слышится что-то, что побуждает Пирша взглянуть на Матуша.
Впервые в его взгляде нет ненависти — лишь любопытство.
На шоссе, идущем ниже железнодорожного полотна, завал — камни, стволы деревьев.
Первые машины немецкой мотопехоты останавливаются перед препятствием.
Немцы выскакивают из машин. Мотоциклисты пытаются объехать завал ниже дороги, по неровному бугристому откосу, маневрируя между камнями. Долину наполняет гул надсадно ревущих моторов.
Препятствие начинают обходить и первые автомашины колонны — они уже выехали на шоссе за завалом, остальные машины также пытаются объехать его.
А наверху, на склоне горы, из черного жерла туннеля вынырнул бронепоезд.
Стволы его орудий и пулеметов тотчас поворачиваются в сторону долины.
Солдаты Пирш и Сиронь строчат из пулемета.
Балог подскакивает к Венделю, сам начинает стрелять… в тот же момент застрочил и пулемет Чилика.
Пулеметный вагон стреляет из всех пулеметов.
Грузовая машина взлетает в воздух — прямое попадание орудия бронепоезда.
Загораются еще две машины. Немцы выскакивают из пламени.
Неожиданное появление бронепоезда и его атака вызвали невыразимое замешательство: машины, стоящие на шоссе перед завалом, задним ходом двигаются по узкому шоссе, машины, обошедшие завал, поворачивают назад, вновь обходят его, но им не дают маневрировать перевернутые и горящие машины.
Орудия и пулеметы поезда продолжают свое дело: немцы оказались в западне.
Моторизованная часть, в этот момент не способная к обороне, отступает как попало, и паника на шоссе, забитом машинами и мотоциклами, возрастает.
Один из мотоциклистов въезжает в ручей и пытается спастись, двигаясь вверх по каменистому руслу.
Бронепоезд преследует отступающего противника, тихим ходом продвигаясь в том же направлении, и ведет огонь из всех орудий и пулеметов, тесня немцев назад, вверх в долину.
Из башни штабного вагона капитан Подгорец, глядя в бинокль, наблюдает за ситуацией.
Вдруг он поворачивается, смотрит поверх лесов на север и исчезает в башне.
Едва за ним захлопнулась крышка люка, как, резко тормозя, заскрипели колеса. Бронепоезд останавливается.
Сержант кричит, продолжая стрелять:
— В чем дело? Почему мы стоим?
В ту же минуту поезд двигается вновь и идет все быстрее и быстрее.
Солдаты, недоумевая, смотрят друг на друга.
— Возвращаемся! — на одном выдохе говорит Вендель.
— Чего это мы пятимся назад?! — кипятится Пирш. — Почему не идем за ними вдогонку?
Все заглушает резкий воющий звук.
«Юнкерс-87» пикирует на поезд.
С площадки вагона бронепоезда бьет зенитное орудие.
Взрывы, детонация…
Но поезд уже у самого туннеля, под защиту которого он так отчаянно спешил.
Сквозь бойницы сыплется глина и пыль.
И внезапно словно наступили сумерки… Затем — полная тьма: они уже в туннеле, ускользнули в последнюю секунду.
Колеса замедляют ход, поезд останавливается.
Солдат Вендель начинает смеяться.
— Теперь они уже могут нас… уже могут нас крест-накрест!
Смех переходит в судорожные, истерические всхлипы.
— Прекрати! — раздается из темноты голос Балога.
Его фонарик выстреливает острый луч — ослепленный Вендель переводит дыхание, жмурится и, придя в себя, затихает.
Луч фонарика скользит по лицам трех остальных — солдата Сироня, Пирша и добровольца Чилика; он словно ощупывает их, как бы удостоверяясь, все ли с ними в порядке.
Лица троих напряжены: они молчат, сидят неподвижно, прислушиваясь, как поблизости падают бомбы — детонацию теперь слегка приглушают массы земли над туннелем.
Машинист и кочегар стоят на шпалах.
— Не нравится мне это, Ямришко, — говорит Гудец, глядя в сторону нижнего выхода из туннеля. — Что-то слишком много пыли.
В полутьме висит густая удушающая пыль — не видно ничего.
— Ну-ка, глянь, но поживей.
Свод и стены туннеля сотрясаются от взрывов бомб.
Машинист достает сигарету и смотрит в пыльную тьму, в которой исчез его кочегар.
Ямришко подбегает к нижнему выходу.