Т о м к о (стоит возле кровати). Помогите, доктор! Ради бога, сделайте что-нибудь!
Ш у с т е к (склонившись над телом). Я уже бессилен, пан учитель…
П о в и т у х а (в отчаянии). Священника! Ради бога, позовите священника!
Старик закрывает мертвому глаза. Томко набрасывает на него одеяло. Бабьякова крестится. Кто-то всхлипывает. В подвале по-прежнему царит ужас. Томко направляется к Угрику.
Т о м к о (лицом к лицу с Угриком). Вы убили человека!
У г р и к. Я не хотел!.. Я хотел… хотел всех нас…
С т а р и к. Тсс… Послушайте! (Прислушивается, глядя куда-то вдаль.) Слышите?.. Петух поет…
Мертвая тишина. Пение петуха слышал только старик.
Все, как сказано в Евангелии… Он первый отрекся прежде, чем пропел петух… (Угрику.) Он убил в себе человека…
Все отходят от Угрика. Вокруг него — пустота.
У г р и к. Я только хотел спасти… (В отчаянии жестикулирует.) Тебя… и себя… и вас… и вас… всех нас!..
Все молчат. Наверху раздается нежный звон колокольчика, открывается дверь. Темноту прорезает луч фонарика. Слышатся быстрые шаги по лестнице. Появляется мужчина в черном — пан Ф и ш л.
Те же и Ф и ш л.
Ф и ш л. Надеюсь, я точен. И буду краток: убийцу пока не нашли… Я говорил с майором, настаивал, просил, но, к сожалению… Девятерых они отпустят, а десятого — нет.
Т о м к о (сурово). Все в порядке. Мы уже обо всем договорились.
Ф и ш л. Договорились? (Безразличным тоном.) Как… вы договорились?
Т о м к о. Предложение пана майора мы отклоняем!
Тишина.
Ф и ш л (удрученно). Я это предполагал. Но майор настаивает на своем… Один человек, пан учитель!
Т о м к о. Да, я понимаю.
Ф и ш л. Прошу вас… подумайте еще раз! Я знаю, это предложение… (Умоляюще.) Но то, что угрожает всем, это еще более жестоко! Ваш отказ майор расценит как оскорбление, протест… проявление солидарности. И я боюсь, очень боюсь, что потом за это… за никому не нужный жест вы все поплатитесь…
У г р и к. Разве я не говорил… не говорил вам?..
Ф и ш л (достает большой ключ). Посмотрите… Вот я принес…
У г р и к. Ключ?.. Что за ключ?..
Ф и ш л. От этого подвала. (Нервно и торопливо.) Как только настанет утро… и ваш срок истечет… один из вас может открыть дверь и… и выйти! Об этом есть договоренность, пан учитель!
Т о м к о. А потом?..
Ф и ш л. Потом он должен… бежать…
О н д р е й. Бежать?..
Ф и ш л. Да, бежать. (Не глядя ни на кого.) Все договорено… никто ничего ему не сделает… никаких допросов… никакой публичной казни… не будет ничего… вообще ничего… он только должен бежать и… (Умолкает, не закончив фразы.)
Т о м к о. Никто ничего ему не сделает… Он будет убит при попытке к бегству. Так?
Ф и ш л (не отвечая, подходит к столу и кладет ключ). Ради бога, возьмите этот ключ, пан учитель.
У г р и к (неожиданно). Пан Фишл… Этот ключ не нужен!
Ф и ш л. Нет, нужен! Не отказывайтесь! (Кричит.) Этот ключ… последняя уступка майора.
У г р и к. Не нужен! Нас здесь уже не десятеро!
Ф и ш л (ошарашен). Что?.. Вас уже… (Удивленно осматривается.) Кого-то не хватает… А-а, того…
У г р и к. Да, именно того… Того, кого никто не знал! Того, который вас так ненавидел… и который не верил, что вы нам поможете… Но вы помогли, пан Фишл!
Ф и ш л (в недоумении). Что с ним? Где он? Сбежал?..
У г р и к (показывая на кровать). Там, пан Фишл.
Фишл направляется в глубь сцены, останавливается, замерев от страха, и только теперь осознает ситуацию.
Ф и ш л. Он… он уже… (Снимает шляпу, не в силах произнести ни слова.) Ради бога, что здесь случилось?..
Никто не отвечает.
(Отходит от кровати.) Что… что здесь произошло, пан учитель?
Т о м к о. Не спрашивайте меня ни о чем, прошу вас!
Ф и ш л (ошеломленный). Это… это он сам?
Тишина.
У г р и к. Да, сам… сам! (Хватается как утопающий за соломинку, кричит.) Почему вы молчите? Он же сам! (Фишлу.) Он боялся, что нас будут мучить… допрашивать! Он сделал это сам… и, наверное, знал почему!