С т а р и к. Человек, который способен убить… когда ненависть мутит его разум… и злость застилает глаза… явно совершает такое не впервые… (Мрачно.) Но еще и лгал, предавал… обливал грязью убитого!
У г р и к. Я хотел спасти нас всех! И спас! Теперь больше не надо ничего предпринимать! Только ждать утра!
С т а р и к. И память моего мертвого сына вот так же чернили! А это нельзя простить! (Поднимает два пальца, как для присяги.) Клянусь, что, если только мы выберемся из этого подвала, я пристрелю тебя, как собаку!
У г р и к (ко всем). И вы… вы молчите? Ведь этот сумасшедший старик лжет!
Тишина.
Ф а н к а (прижимается к Ондрею). Мне холодно… Я боюсь, Ондрик…
С т а р и к. Мертвых не нужно бояться! (В сторону Угрика.) Бояться нужно живых!
У г р и к (яростно). Он лжет, лжет! Утром нас всех отпустят домой!
Т о м к о (тихо). И вы снова будете стричь, брить… улыбаться… А вечером ляжете с женой в постель, как… как ни в чем не бывало.
У г р и к. И вы тоже… и снова будет учить детей в школе! (Громко кричит, словно хочет заглушить голос своей совести.) Господи, в конце концов все мы вернемся к нормальной жизни! Не знаю, почему я снова не могу нормаль-но жить!
Т о м к о. Вы убили человека, Угрик…
У г р и к. И спас девятерых… В том числе и вас, пан учитель!
Т о м к о. Весь город узнает, как… нам удалось спастись. (Горько.) Если бы я сейчас на это согласился… я уже никогда не смог бы сесть за учительский стол… и посмотреть детям в глаза… Что я увидел бы в них? Печаль… пустоту…
У г р и к. В таком случае… умрем мы все! (В сторону Ондрея.) Ему я не удивляюсь! Он молодой, глупый… вот и шумит… «Скажите майору правду… пусть убирается к черту» — и так далее. (Томко.) Но вы-то… вы знаете жизнь и хорошо понимаете, что сегодня от всех нас требуется только одно: выдержать… выжить… спастись. В конце концов, у человека одна жизнь!
Т о м к о. И у него была только одна жизнь! А вы ее у него…
У г р и к (в отчаянии). То, что случилось… наименьшее из всех зол! Наименьшее, пан учитель!
Т о м к о (неумолимо). Это было самое обычное убийство, Угрик.
А п т е к а р ш а. Прошу вас… прошу! (Жалобно к Томко.) Мертвого мы уже не воскресим… Ему уже все равно… что сделают живые…
У г р и к. Ну наконец-то! Наконец-то хоть одно разумное слово!
Ш у с т е к (подхватывает). Я понимаю вас, пан учитель… В результате насилия у нас на глазах погиб человек… Но боже мой, сколько людей погибает сегодня насильственной смертью. В эту минуту и каждый час… каждый день! На рассвете насильственной смертью должны умереть и мы. (Настойчиво.) И я спрашиваю — во имя чего? Умереть именно теперь, когда события развиваются благоприятно для нас! Сейчас не время для… сантиментов!
Т о м к о (горько). Сантиментов?
Ш у с т е к. Мы не понимаем друг друга! Простите. (В сторону Угрика.) Разумеется, этот человек понесет ответственность за свой поступок — ответственность перед своей совестью, а после войны, конечно, и перед судом. Но что касается нас, остальных…
У г р и к (иронически его прерывает). Ну нет, пан доктор! Так дело не пойдет, пан фарисей! Никаких судов… ничего! Майор поставил свое условие… Само Угрик — свое!
П о в и т у х а. Условие? Какое?..
У г р и к (указывает на мертвого). Это было самоубийство. Никто из нас к нему не прикоснулся. Вы должны молчать — вот мое условие!
Т о м к о. В таком случае мы станем… соучастниками убийства.
У г р и к. Да, да!.. Соучастниками! Совершенно верно! А что касается совести, то она у всех нас будет нечиста! У всех, кто благодаря мне сохранит жизнь… (Голос у него прерывается.) Люди живут с тяжелым камнем на душе, с нечистой совестью тоже можно прожить…
Тишина.
О н д р е й. И этой бритвой… (пнув ногой бритву, лежащую на полу) вы еще кого-то будете брить?
П о в и т у х а (испуганно). Ты убил его… так легко… так легко…
У г р и к. Я не убийца… Со мной такого еще не случалось… Да я и сейчас не хотел… Думал только пригрозить… (Пытаясь защититься.) Он… он меня ненавидел… Я его тоже! С первого взгляда… Он звал смерть! И мешал нам, мешал!
О н д р е й. Вам, Угрик! Не нам!
М а р и к а. Такого я еще не видела. (С сожалением.) А может быть, уже и не увижу…