КОГДА-НИБУДЬ
Когда-нибудь будут наши
горсти светом полны.
Строфы ночи, крылатые воды
ударят волной в берега,
почуют безглазый, суровый
сон зверей в камышах
после объятия, тогда
мы станем у самой вершины,
на воле, у самого белого
неба,
которое холодом веет
и высится вдруг над горой
ступенями света, и стынет,
как лед, упавший со звезд.
К виску твоему,
забыв обо всем, в тишине
прильну я совсем ненадолго,
кровь моя вступит
прямо в сердце твое.
ЗИМНИЙ СВЕТ
Я этой ночью
обратился в слух,
чтоб слушать, слушать вас,
далекие реки, ваш первый
лед и невесомый камышиный
перезвон; деревня спит.
О детство смуглое,
колодец обмелевший:
тьму раз летела вниз,
на дно студеное, бадья.
Кто приходил?
Кто отцеплял?
Кто пил?
Домов моих темноречивых
доброта. Тепло
их слов заметено снегами.
Ребячий крик и бабий шепот.
Сиреневое время;
в текучем небе
неподвижны птицы,
бледнеет свет;
вот небо встало
над немым сараем,
набитым доверху тенями.
И снова холода.
Голубизна на крыльях
голубиных снижалась
ниже, ниже,
небесной кровлей
нависая над землей.
И крик охотника взбегал
на косогор, где спал
отшельник-снег. О чернота
глубокая! Лучится светом
твоя душа.
ЗОВЫ
Над склоном просторным,
где соседствуют с лугом
ограды, столбы,
я был ветром
и был нескончаемой речью
потока, и вот
я пришел, рухнул, безмолвный,
в траву,
мой вспорот висок,
в моих волосах — сверчки.
Тот,
кто ищет меня,
над ветрами кружил,
чутким ухом ловил
голоса
у прибрежья, в песке,
где мороз обжигал,
где иней бельмом
затягивал око,
а льдинка цветка
становилась в полдень
слезой.
Тот
услышал меня.
Я не заметил мужчину,
опустившего в воду
крючок. Бабы с лодки
стирали белье.
На берег вышел другой,
ведя лошадей в поводу.
Над плетнями, в тумане
звучали два зова. Один
серебристо звенел. Второй
отвечал ему басом. Но
в сумраке он заблудился
в ветрах.
ДРИАДА
Свежесть березы
от соков, дыханье
в ладонях моих, и упругость
коры, мягкость сосуда,
но в глубине узнается
порыв, стремленье
ствола
становиться ветвями.
Откинь,
за спину откинь
пряди свои, слышу я
руками моими, и слышу
сквозь свежесть, дуновение слышу,
слышу ропот истока,
подступает прилив,
и дурманит
гомон звонкий меня.
НЕСКАЗАННОЕ
Тяжко расту в глубину,
ворочаю почву корнями,
моют их воды подземные,
горькие воды —
ты же летишь,
моя невесомая птица,
ах, как тебя
свет омывает свистящий,
только тревога моя
держит покуда,
держит тебя
на привязи ветра земли.
СКАЗАНИЕ
Светел песок, и следы
зелены, лес летучий,
сумрак плывет в высоте,
отливая металлом, рыба над кронами
смутных деревьев, я
сделать пытаюсь шаг,
еще шаг.
Китеж-град,
купола,
и на улице
там я стою,
безоко смотрюсь в тебя,
к тебе подступаю
неслышно,
с тобой говорю,
онемев.