когда владыка полей седовласый,
ясень, глаза округлив,
застывает и,
выбросив тонкие руки
из туманного свода листвы,
ладонями черпает горечь болот
и питье подносит к губам.
СТЕПЬ
Голос пел.
По сумраку шагала песня,
по равнине, где нет
ни деревца. Вокруг кустов
свечение песка:
из облачных высот
луна скользнула вниз.
У водопоя
стада белесое пятно.
Вот он пришел,
чернобородый,
пригнал коров. В окне
запел другой.
Деревни,
как мне дальше быть?
Вдали течет
большое небо. Об этом
говорил певцу пастух.
Его я слушал, стоя у дороги,
спиной к селу.
ИЛЬМЕНЬ-ОЗЕРО, 1941
Одичалая местность.
Напротив ветров. В столбняке.
В песке захлебнулась река.
Обуглились ветви:
деревня как на ладони. Тогда-то
и явилось нам озеро.
День за днем — озеро. Из явного
света. Белеет вдали колокольня,
как призрак, ушедший с погоста.
Вороний грай облепил
белокаменной
рваные раны.
За ночью — ночь: озеро. Лес.
Он по горло в трясине.
Неведомой тени лицо
ужаснуло матерого волка,
нагулявшего жиру
на пепелищах.
За годом год — озеро.
Свинцовый прилив. Волна
нарастающей тьмы. Она
однажды
с неба смоет
вороний ураган.
Ты видел парус?
Это — пламя. На просеку
выскочил волк.
Он слушает шелест зимы.
Он воет на чудовищное
облако из снега.
РОДИНА ХУДОЖНИКА ШАГАЛА
Еще дышат дома
ароматами ветра лесного,
голубики и мха.
В облака темноты
не спеша
погружается Витебск,
и глубже становятся звуки.
Слышен редкий смешок, это пращур украдкой
на свадьбу
смотрит с крыши.
Мы летаем в мечтах.
Но какою надежною силой
задышали созвездия родины!
Наши отцы —
бородатые ангелы, с дрожащими ртами,
с переливами крыльев пшеничных полей.
Это рядом грядущее,
это зов пылающий рога,
потому что темнеет
и плывет, облака раздвигая,
город алый.
ЗАПАДНАЯ ДВИНА
Здесь утро без конца
и ветер без начала.
Подернут дымкой
старинный городок.
Дремучие кусты. Зеленая ограда
студеных берегов. Погоня
ласточек к зениту
за лучом.
Усталый,
в полдень
я пришел сюда,
чтоб рухнуть на песок.
Хочу
дышать дыханьем рек,
пить родники,
земное пить,
ртом припадая к тайнам
глуби,
укрытым в травах.
Хочу
гореть в пожаре дня,
руками раздвигая пламя,
смотреть в тебя, поток,
мужающий весной
от половодья сил. Летишь —
навстречу мгла,
всплеск чаек, ярость волн:
тебя встречает море.
В его тени
со дна
доисторические жабры
дышат в твое лицо.
ОГОНЬ И СНЕГ
Зарево,
в белых березах —
черные волны,
дымные тучи, из них
прыгает пламя,
бешено пляшет огонь, есть упоенье
плясками пламени, есть
жажда огня.
В море — пролив,
око огромного зверя
настежь распахнуто, льются синие слезы,
зелень ресниц, в тени — соленые скулы,
есть упоение тенью,
жажда прохлады.
Юноша, кто ты?
Жажда пламени,
жажда прохлады,
танец заоблачный,
соли соблазн,
мечтанье о снеге.
Бледный от нежности
юноша,
утром румяным
сотканный весь из теней.
Снег и огонь —
дыханье мое, я не умер.
Оттого ты сегодня в огне,
а завтра в снегу.