не относящиеся к делу вопросы. Я лепщик - и не более того.
Впрочем, Евсеев не умолчал, что он и Щуко - старинные друзья.
"А вот это кстати, что друзья", - подумал Сергей и попросил
познакомить его с академиком. Как сотрудника музея.
- Отчего же, можно... - Евсеев подкрутил усы. - Только как это
сделать? Владимир Алексеевич в Москве. Строит библиотеку имени Ленина.
Возле Румянцевского музея, где Владимир Ильич брал книги...
Домокуров не стал откладывать дела. Взял у Евсеева
рекомендательное письмо и вместе со своим отправил в Москву.
В приподнятом настроении Сергей вернулся от скульптора домой.
Снял с полки тетрадку в твердом переплете, сел к столу и, старательно
вырисовывая буквы, записал в тетрадь на отдельной страничке примету
броневика:
ПАСПОРТ
бронеавтомобиля, с которого в 1917 году
у Финляндского вокзала
выступал Владимир Ильич Ленин
Примета Э 1: башня со щитками.
Вскоре пришел ответ из Москвы. Академик Щуко новых сведений не
прибавил, но в письме была названа фамилия: Фатеев Лев Галактионович.
Щуко рекомендовал Домокурову обратиться к этому человеку.
x x x
Совещание в Смольном, на которое был приглашен Домокуров, как
выяснилось, состоится на третьем этаже, в Лепном зале.
Смольный!
Домокурову уже случалось здесь бывать. Но всякий раз, вступая под
его старинные своды, он в волнении испытывал потребность хоть
несколько мгновений побыть наедине со своими мыслями, чувствами. Вот и
сейчас, рассчитав время, он задержался на втором этаже и медленно
пошел по коридору.
Коридоры в Смольном как бы прорезаны в толще здания, лишены
дневного света и на всю свою огромную длину освещены электричеством.
Впрочем, во втором и в третьем этажах каждый коридор заканчивается
окном, выходящим на улицу.
Но это, конечно, не источник света; лишь в ранний утренний час
или в час заката в коридоры заглядывают лучи солнца, и тогда
навощенный паркет сияет золотистой дорожкой.
Дойдя до конца коридора, Сергей Иванович в задумчивости постоял
перед величественной дверью, за ней - Белоколонный зал, выдержанное в
строгих архитектурных формах творение Кваренги.
Здесь была провозглашена Лениным Советская власть.
Потом Домокуров прошагал в другой конец коридора. Вот дверь, он
бывал и здесь. За дверью небольшое помещение, из которого попадаешь в
комнатку, где в октябрьские дни Владимир Ильич приютился с Надеждой
Константиновной.
Домокуров живо представил себе перегородку-ширму, за нею
аккуратно застланные солдатские постели. А в передней части комнаты -
диван и столик с громоздким телефонным аппаратом шведской фирмы
"Эриксон". За этим столиком Владимир Ильич ухитрялся работать.
Однако пора и на заседание. В Смольном придерживаются
пунктуальности, какую завел Ленин. Домокуров поднялся на третий этаж.
Перед входом в Лепной зал толпился народ.
- Серега! - услышал он. - Здоров!
Перед Домокуровым - дядя Егор. Одет празднично, на могучих крутых
его плечах вот-вот лопнет пиджак. Уголки белого пикейного воротничка
вздыбились. Лицо натужное, красное.
- Э, да тебе нужна "скорая помощь", - усмехнулся Домокуров.
Протянул руки, ослабил узел на галстуке, поправил воротничок и только
после этого спросил, по какой надобности Егор в Смольном.
- Затребовали! От "Красного треугольника" делегацией пришли. - И
добавил озабоченно: - Не иначе как отчет спросят о броневике. А что мы
можем? Совет избрали, помнишь, еще когда? С тех пор и советуемся, как
тот броневик искать. Состарились уже, а все советуемся...
Домокуров был рад встрече. Но под взглядом человека, столь
щедрого к нему душой, почувствовал себя неловко. Так и не навестил
Егора Фомича... Конечно, занят, конечно, трудно выкроить время - ведь
не ближний свет: из центра добираться до Нарвской заставы, но...
И тут он обнаружил, что перед ним в самом деле - старик. Богатырь
сдал - плечи обвисли, в рыжих волосах седина, будто пепел в догорающем
костре...
- Дядя Егор, - сказал как мог сурово, - неужели вы до сих пор у
своих котлов на вулканизации? Выворачиваете вручную эти
тридцатипудовые сковороды?.. С грузошинами? Вам бы здоровье поберечь!
- Эка, хватил, сковороды! - Лещев засмеялся. Ему было приятно
внимание ученого молодого человека. - Там, - продолжал он, - уж машины
впряжены. Молодежь толковая пришла: около машин-то ведь с понятием
надо, в технике разбираться, в электричестве! Ну а мне полегче
работенка нашлась... А ты-то, Серега, сам-то как?..
Дверь в зал неслышно открылась.
- Дядя Егор, до перерыва!.. - едва успел выговорить зажатый
толпой Сергей.
x x x
Совещание открыл... Э, да это же Семибратов!
В ответственном обкомовском работнике Домокуров узнал бывшего
партийного секретаря на "Красном треугольнике". Все та же клочковатая
с проплешинами бородка, и не обрюзг, не раздобрел ничуть за десяток
лет, - видно, умеет, как говорится, себя соблюдать, молодец...
Разглядывает Домокуров старого знакомого, а у самого беспокойная
мысль: "Семибратов... Как-то поведет он дело?" Чугуновское неверие в
существование исторической машины, к сожалению, весьма распространено
- в этом он, Домокуров, не раз убеждался за минувшие годы. Невольно и
сейчас насторожился.
А Семибратов между тем говорил о том, что в связи с
приближающимся двадцатилетием октябрьского штурма и Советского
государства каждый из наших людей еще пристальнее вглядывается в
пройденный путь, проверяет, как выполняются заветы Ленина.
- Вот я вижу в зале художников, - продолжал Семибратов. -
Некоторые из них даже запасливо прихватили альбомы для эскизов. Здесь
ученые-историки и исследователи ленинского наследства. Артисты,
писатели, старые большевики и наряду с ними рабочая комсомольская
молодежь с заводов, наши неутомимые партийные пропагандисты... Что же
мы можем предъявить к юбилею, товарищи? Полагаю, что все мы порадуемся
тому, что в дни юбилейных торжеств в Москве откроется Музей Владимира
Ильича Ленина, а в Ленинграде - полноправный его филиал...
Семибратов переждал шум аплодисментов. Потом наклонился к
сидевшему в президиуме Николаю Александровичу Емельянову,
сестрорецкому рабочему, оберегавшему жизнь Ленина в июле 1917 года,
взял у того листок бумаги и, заглядывая в него, стал называть вещи,
которыми пользовался Владимир Ильич в Разливе. Лодка с веслами, чайник
для костра, топорик... Зал откликался аплодисментами.
Но вот наконец Семибратов заговорил о броневике, и с первых же
слов его у Сергея Ивановича отлегло от сердца.
- Подготавливая совещание, - сказал Константин Ермолаевич, - мы,
естественно, стремились пригласить всех, кто помог бы разрешить вопрос
о броневике. Однако некоторые пригласительные билеты нам не удалось
вручить. Возвратила почта, не помог и адресный стол...
В зале заинтересовались:
- А кто они такие?
- Сейчас скажу. По сведениям, которыми мы располагаем, эти
товарищи в исторический день третьего апреля тысяча девятьсот
семнадцатого года находились в броневике или возле него в тот момент,
когда Ленин говорил речь. Они были солдатами бронедивизиона и уж,
конечно, как специалисты, досконально знали машину. Молодые