У н т е р (бьет Аврама Укротителя нагайкой по лицу). Марш, скотина! Уберите его от меня! Десять плетей! Вон… вон!
Двое полицейских ведут Укротителя с грачом, подходят к одной из сторон аэростата; полицейский, взмахнув саблей, делает в ткани аэростата разрез, и в этот разрез полицейские выводят Укротителя. Немного позже мы услышим свист плетки. Унтер расхаживает взад и вперед. Останавливается.
Кто подстрекатель и организатор этой провокации?.. Кто, спрашиваю, поднял по тревоге всю полицию? И зенитную батарею? Кто произвел смятение во всей округе?
У ч и т е л ь К и р о. Никаких подстрекателей тут нет! Мы мирные люди: пастухи и пахари, косари и травники да еще деревенский кузнец. Какие могут быть подстрекатели в Аврамовых Хуторах? Это всё мирный и добродушный народ, простой народ, он едва первый класс одолел, да так грамоте и не научился. Ни Декарта никто не читал, ни законов Торичелли не знает. Заботы его о земле, о скотине, и работает он больше руками, а головой не работает.
У н т е р. Грамоте не научился, а летает!.. Простой народ, а летает! Если весь простой народ разохотится в облаках летать, кто тогда в этом государстве пахать и сеять будет, кто за скотиной будет ходить, кто хлеб убирать?
У ч и т е л ь К и р о. Все тот же простой народ, господин унтер! Для того он и создан, чтоб руками работать! Но иногда у него и воображение работает. Воображение — его единственная привилегия, господин унтер. И оно же — его беда. Разве умный и образованный человек станет всякую небывальщину придумывать и расселять ее по горам, по долам? Это только простой народ делает, его воображение бродит неведомо где, и он то голую русалку в реку запустит…
Унтер оборачивается, чтобы увидеть голую русалку, учитель Киро делает несколько шагов вперед, ближе к унтеру.
…то Змея Горыныча в небо закинет, и мало ему Змея, он еще заставит его огнем дышать.
Унтер смотрит вверх, ищет змея.
Или стоит простой народ, опираясь на свою герлыгу, смотрит, как ходят тучи у него над головой, и посылает Марко Королевича разогнать тучи, три вереницы рабов освободить. Обопрется народ на свою герлыгу, вокруг козы пасутся, а воображение его знай гуляет по горам и долам — то ведьму одолеет, то еще какую нечисть, то в единоборство с темными стихиями вступит. И воображает он по простоте душевной, что все ему подвластно, все ему подчиняется. Скромен наш Олимп, господин унтер, скромны наши балканские боги, но вы ведь сами знаете, безлошадному и осел хорош… Хутора, домишки по горам разбросаны, овечьи загоны — дикость! И что может эта дикость породить, кроме дикости!
Учитель Киро воодушевляется, полицейские собираются вокруг него, глядя ему в рот.
И если народ, погрязший в невежестве, вдруг увидит блуждающий аэростат, он тут же за ним погонится, поймает за хвост и при первой же возможности захочет покружить на нем над своими нищими Аврамовыми Хуторами. И ему даже в голову не придет, что он тем самым вызовет у государственной власти подозрение и заслужит по десять плетей. Умный и образованный человек никогда не ринется в погоню за аэростатом и уж тем более не станет на неизвестном аэростате подниматься в небо. Умный и образованный человек лишь улыбнется снисходительно и еще снисходительней скажет: «Ох уж этот простой народ, чего он только не напридумывает!»
У н т е р. Цыц!.. Чтоб я больше от тебя ни слова не слышал! Кто тебе дал право лекции тут читать? (Поворачивается к полицейским.) А вы что рты разинули? Начинай пороть! Мы сюда не за лекциями пришли! Пошевеливайся!
Начиная с этой минуты полицейские действуют энергично и до конца картины на глазах крестьян и на наших глазах разрубят, разрежут и раздерут весь аэростат, разрушат светлый храм, упакуют все в большие тюки и оголят сцену, показав нам, как жалка и безобразна жизнь за пределами оболочки небесного гиганта. Последним будет снято полотнище, за которым каждый из совершивших полет получает в назидание по десять плетей.
У н т е р. А ты кто такой, что больно много разговариваешь?
У ч и т е л ь К и р о. Учитель я в Аврамовых Хуторах. Вся моя жизнь в этих хуторах прошла, состарился я тут, поглупел — видно, совсем в детство впал на старости лет. Потому что как же еще, господин унтер, могу я объяснить эту нашу несчастную попытку подняться в небо, где мы души умерших повстречали и даже ангелов? Или поглупели мы все, или все в детство впали! А как же иначе, раз мы за любой летучей идеей устремляемся! Но власти не спрашивают, поглупел ли ты или впал в детство, власти прописывают тебе десять плетей, потому что за все на этом свете надо платить. Тот, кто летает, тот и падает, господин унтер! Гравитацию не так легко преодолеть.