Г р у п п а у ч и т е л я К и р о (хором, шепотом). Шу-шу-шу! Шу-шу-шу!.. (Прислушивается.) Шу-шу-шу!
Эхо подхватывает и несколько раз повторяет: «Шу-шу-шу!»
П е т р и П а в е л. Будет вам шептаться!
Среди шепота эха слышны металлические звуки, словно что-то катится, подпрыгивая, по каменному склону. Братья прислушиваются. Звук усиливается.
П е т р. Обруч! (Хватается за один край бочки.)
П а в е л. Наш обруч! (Хватается за другой край бочки.)
П е т р и П а в е л. Обруч!.. Обруч от нашей бочки!.. Об-ру-у-уч! (Держась за бочку, бегут по сцене, чтобы догнать и поймать железный обруч.)
М а т к и н а Д у ш к а. Травку-живику потоптали. Самую редкую, самую лучшую травку, она всякие раны исцеляет — и душевные, и телесные. Не чуете, как ветерок вечерний живики за́пах нам принес? Едва-едва повеяло живикой, ведь травка та стыдливей, чем фиалка, не каждому дано ее найти. Живика притаилась в лесной глуши и дышит нежно, едва-едва… и ты ступаешь тихо, легко, едва-едва, походишь, и стоишь, и ждешь, послышится ли снова живики вздох, стоишь в траве росистой по колено и ждешь… Нет, нет ее, почудилось тебе… Зато в траве ты видишь след ноги босой — прошла здесь самодива, по следу ее ползет букашка… Так постоишь, вздохнешь да и пойдешь маткину душку рвать, в мешок складывать. Такая уж у травника судьба, такая доля — всю жизнь искать травку-живику и всю жизнь собирать простую маткину душку!
Так как травник плохо видит своих собеседников, он говорит, поворачиваясь в разные стороны, чаще всего к публике. За это время Илийко, Аврамчо и Матей Пустяк размотали бечевку, привязали ее к змею, и, когда Маткина Душка кончает свой монолог, они идут в глубину сцены.
И л и й к о. Отпусти еще!
А в р а м ч о. Поднимай!
М а т е й П у с т я к. Держи крепче!
И л и й к о. Против ветра, против ветра держи!
Все трое держат бечевку, змей колышется, медленно поднимается, трое наших героев бегут за ним, держась за бечевку. Постепенно начинает звучать мелодия аэростата, она звучит бодро, становясь все интенсивнее. Молодые парии бегут все быстрее, змей поднимается все выше, наши герои словно добираются до какого-то хребта и исчезают за ним. Только змей реет высоко вверху.
У ч и т е л ь К и р о. А молодые снова полетели!.. Задул вечерний ветер, они и полетели!..
Учитель Киро машет змею, один за другим все остальные тоже начинают ему махать, только Маткина Душка бредет спотыкаясь по сцене. Так он и будет бродить по сцене до конца. Слышна сирена ангела-регулировщика и его голос — и звук сирены, и голос принесены горным эхом: «Попрошу ангелов не пересекать! Внимание! Движение только по правой стороне неба…» Звук сирены нарастает, предупреждающий голос заполняет всю сцену, словно обрушивается на нее: «Попрошу не пересекать!.. Движение только по нижней половине неба! Внимание! Спасибо!» Вой сирены становится неистовым, смеркается, в воздухе медленно кружится светлое перышко. Люди, стоя к нам спиной, смотрят на него. Оно трепещет в воздухе, но не падает.
Один лишь Маткина Душка продолжает бродить по сцене как слепой. Свет гаснет, только перышко светится в воздухе. Звучит торжественная музыка.
Занавес.
ЙОРДАН РАДИЧКОВ
Биографическая справка
Йордан Радичков родился в 1929 году в селе Калиманица Михайловградского округа. Учился в родном селе, затем кончил гимназию в г. Берковице. Сотрудничал в различных газетах, был редактором студии художественных фильмов. Первую книгу — сборник рассказов «Сердце бьется для людей» — издал в 1959 году.
Перу Й. Радичкова принадлежат сборники рассказов и повестей: «Опрокинутое небо» (1962), «Жаркий полдень» (1965), «Свирепое настроение» (1965), «Водолей» (1967), «Козлиная борода» (1967), «Пороховой букварь» (1969), «Полова и зерно» (1972), «Воспоминание о лошадях» (1975), «Шесть маленьких матрешек и одна большая» (1977), романы «Все и никто» (1975), «Праща» (1977). Пользуются известностью написанные Й. Радичковым пьесы «Суматоха», «Январь», «Лазарица», «Попытка полета», а также своеобразные сборники путевых заметок.