Той весной дядя Мартин согласился выкрасть для Бенко, единственного сына Трифона Татарова, красивую Аницу. Татаровы были люди зажиточные, и Аница, столь же сметливая, сколь и пригожая, решила не упускать такой случай. Ее отец был бедняком, но не соглашался выдать ее за сына Трифона Татарова из-за старой тяжбы: когда-то давно он судился с Татаровым и теперь не хотел о нем и слышать. Пора была страдная, отнюдь не свадебная, но Татаровым стало известно, что к Анице сватается какой-то парень, и отец дал согласие после молотьбы сыграть свадьбу.
Под вечер дядя Мартин и Бенко бросили на дно телеги несколько охапок свежескошенной люцерны, застелили ее сверху рогожей и покатили навстречу заходящему солнцу в соседнее село Арнаутлар. Подъехав к селу уже затемно, они осадили лошадей у околицы, Бенко остался возле подводы, а дядя Мартин пошел красть Аницу. Согласно уговору, она должна была выйти за сеновал, а в случае какой-нибудь помехи позднее выбраться в сад через окно. Дядя Мартин знал наперечет всех девушек в округе, за многими он ухлестывал или имел такое намерение. С Аницей он познакомился на деревенском празднике, они рука об руку плясали хоро. Девушка ему приглянулась, ей тоже запомнились пылкие взгляды кавалера, а еще больше — его городская одежда. Он был единственным парнем на празднике в белой рубашке и галстуке.
Поджидая Аницу за сеновалом, дядя Мартин отчего-то почувствовал на душе смутное беспокойство (не страх, конечно, страха он не знал), верно, сидевшие в нем дьяволята начали его подуськивать, нашептывая, что ночь упоительно прекрасна, напоена благоуханием выколосившейся ржи, что соловьи, подстрекаемые, видно, своими дьяволятами, поют-заливаются не зря, в такую ночь трудно умыкать красивую девушку и еще труднее отдавать ее в руки растяпе. Но дядя Мартин был верный товарищ и джентльмен, мотнув головой, он сказал дьяволятам, чтоб не приставали, а не то поотрывает им хвосты. Пока он намеревался сделать то, чего господь-бог еще не совершил по каким-то своим соображениям, Аница открыла окно и выглянула в сад. Дядя Мартин, взяв протянутый ею узел с приданым, надел его на одну руку, а другой подхватил Аницу и понес ее в поле. Колосья ржи ласково касались его рук, Аница, положив головку ему на плечо, молчала, дядя Мартин не спешил опускать девушку на землю, она, видно, тоже не хотела этого. Так они дошли до середины нивы, где рожь была самая густая, высокая и пахучая.
Дядя Мартин устал нести Аницу, запыхался, он положил ее на податливую рожь, чтоб перевести дух. И тут соловьи вдруг примолкли, звезды погасли, ветерок утих, стало темным-темно и невыносимо душно… Одним словом, дьяволята сделали свое дело и были таковы…
Час спустя дядя Мартин вручил Аницу ее возлюбленному, как ни в чем не бывало выразив будущему семейству свои искренние благопожелания.
— Поздравляю! Живите, любите друг друга и размножайтесь во веки веков!
Аница улеглась на душистой люцерне, как царица, и ничего не сказала. Ее зеленые глаза светились в темноте, будто две свечки, она не подала голоса даже тогда, когда дядя Мартин перед двором Татаровых слез с телеги и удалился. Одному богу известно, что было у нее на душе, когда она, обесчещенная, ложилась на брачную постель.
Татаровы справили пышную свадьбу, как и полагалось людям с достатком, гости выпили целую бочку подслащенной ракии. Аница в брачную ночь околдовала Бенко, бедняга совсем голову потерял, но на рубахе не было ни пятнышка. Правдами-неправдами свекровь скрыла бесчестье от людских глаз: собственноручно поймала ночевавшего под стрехой голубя, выпотрошила его и дала голубиное сердце невестке, чтоб отжала несколько капель крови на белый подол. Свекор и свекровь проглотили горькую пилюлю, но не простили Анице ее грех и всю жизнь попрекали ее за это. Но Аница тоже не осталась в долгу, с годами она обнаглела до того, что чуть не в открытую принимала у себя в спальне любовника, а старики сидели в соседней комнате, не смея пикнуть, зажав в кулак кошель с золотом…