Алюминиевые листы мгновенно разошлись в Грузии, деньги получили и поделили. Татьяна, конечно, ничего об этом не знала – Джон не посвящал ее в свои дела. Но она обрадовалась, когда муж стал приносить нормальную зарплату. Наконец-то можно купить обновки, поменять мебель и заняться приятными мелочами.
Вскоре Джон купил новенькую «Волгу» – лучшую машину в СССР по тем временам.
Заказы не прекращались, деньги поступали регулярно, и за авто последовали мысли о новой квартире, даче… Сомнения в законности сделок порой терзали Джона, но легкость, с которой все происходило, убаюкивала.
– Если бы я не придумал перфорацию, тратился бы весь алюминий и никакой экономии не было бы, – пытался Джон себя оправдать. – Мы ведь делаем дополнительные листы из сэкономленного металла и никакого ущерба государству не наносим!
Все так и продолжалось бы, если бы не случай.
Один высокопоставленный работник ОБХСС (знаменитый в советское время Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности) поехал отдыхать в Грузию. Прогуливаясь по окрестностям Тбилиси, он обратил внимание на новые крыши из алюминиевых листов на домах окрестных селений.
– Откуда здесь алюминий? – удивился сотрудник ОБХСС. – Это же стратегическое сырье! Его не должно быть в продаже. Надо проверить!
И пошло-поехало.
Расследование привело на Ленинградский завод, оттуда – в стройтрест. Налицо крупное хищение соцсобственности.
В Ленинград отправили специальную следственную бригаду из шести человек. Ее возглавил старший следователь Генеральной прокуратуры СССР, сорокалетний майор Георгий Каримович Каримов. Следственная машина Советского Союза заработала на полную мощь.
Для проживания следователей выделили три квартиры в новом, еще не полностью заселенном доме. По поручению управляющего треста расселением занимался главный инженер Михаил Петрович Лебедев.
В первый же день следователи организовали грандиозную пьянку, на которую пригласили и Михаила Петровича. Пили пять дней, но уже без главного инженера, который вежливо отказался, сославшись на занятость, чем вызвал недовольство майора Каримова:
– Ты нас не уважаешь! Это не по-дружески. Смотри, пожалеешь…
Когда на пятый день Михаил Петрович посетил компанию, его взору предстала ужасная картина – горы пустых бутылок, арбузные и апельсиновые корки, повсюду окурки, мусор и стойкий дух перегара вперемешку с запахом копченой рыбы. Все члены бригады с опухшими лицами ждали похмелки: запасы спиртного кончились, как и командировочные.
– Ребята, может, хватит здоровье гробить? – воскликнул Михаил Петрович.
– Верно, бойцы! – неожиданно согласился майор. – Сегодня приводим себя в порядок, а завтра – за работу. Михаил, поможешь разобраться, в чем тут дело?
– Нет, ребята! Вы специалисты, вот и разбирайтесь.
– Ладно, разберемся… Значит, так. Володя с Геннадием в течение недели любыми способами добиваются от Николадзе явки с повинной. Остальные работают с бумагами. Все, расходимся. Михаил! Помоги убраться и дай взаймы нам деньжат до получки. Думаю, по тридцатке каждому хватит.
Отправив уборщицу привести в порядок квартиры да постирать белье и взяв под отчет деньги, Михаил Петрович передал майору конверт со ста восьмьюдесятью рублями.
В следующие недели бригада проявила поразительную активность: допросы велись до полуночи. К концу недели схема хищений и фигуранты дела стали ясны.
С Джоном поступили жестоко: Володя и Геннадий спаивали его всю неделю, с утра и до позднего вечера. Происходило все в одной из квартир и сопровождалось типичными для таких случаев клятвами в вечной дружбе, взаимопомощи и т. д.
– Да не бойся ты, Джон! Мы не дадим тебя в обиду. Ты свой в доску. Все будет тип-топ!
Так продолжалось до пятницы. А в субботу утром Джон проснулся один, запертый в квартире. Голова трещала, руки дрожали. Собутыльников и след простыл. Желание одно – опохмелиться. Заглянул в холодильник – пусто, и на кухне шаром покати. Через полтора часа мучений и неизвестности щелкнул замок в двери, и вошел майор Каримов с тремя сотрудниками. У каждого в руках были пакеты с выпивкой, закуской и иными мелочами.
– Привет, Джонни! – поздоровался майор. – Как самочувствие?
– Паршивое, – зло процедил Джон сквозь зубы.
– Ладно! Паршивое не паршивое, а нам от тебя нужно только полное признание. Оформим явку с повинной. На суде это учтут, пару-тройку лет скостят, – строго произнес майор. – Вот ручка, бумага – пиши, а мы пока выпьем, закусим. Суббота все-таки, и неделя была не из легких. Геннадий, организуй нам стол, да получше!