* * *
О роза, все тебе отдам, рабом я рьяным стану,
И жертвой сладостным устам твоим медвяным стану.
Предстань мне с розовым челом, завесу приоткинув, —
Отдам все сердце — соловьем, от страсти пьяным стану.
А по хмельным твоим очам едва лишь затоскую —
Кричать удодом по ночам по всем полянам стану.
Ты лишь взглянула — я сожжен тобою, чаровница, —
Как жить я, всей душой смятен, с таким изъяном стану?
Едва лишь ты откроешь лик и на меня посмотришь,
Веселым я в единый миг назло всем ранам стану,
Машраб тревогою томим, — о, подари же взглядом, —
Рабом я преданным твоим очам-смутьянам стану!
* * *
Вовеки сердцу воли нет, отравленному страстью:
Распалось сердце в путах бед — истлело часть за частью.
В мечтах — твой образ предо мной, но мне не быть с тобою, —
Дано меня свести с тобой лишь высшему участью.
Услышь мой зов и помоги, сгорел я, чаровница, —
Злорадно тешатся враги моей лихой напастью.
Мне без тебя, мой милый друг, жить в этом мире трудно, —
О сердце, помоги — боль мук смягчи своею властью.
О, благосклонность мне яви, не жги огнем разлуки, —
Ужель предела нет в любви злосчастью и ненастью?
Восплачу о твоей красе в день светопреставленья —
И верный и неверный — все сгорят, Машраб, к несчастью!
* * *
Мой светлый дух — предвечный трон, а сам я — небосклон,
Весь мир моим огнем спален, а сам я — жар пламен...
Мне в этом мире, как ни бьюсь, приюта не найти,
Я смерчем без любимой вьюсь — пришлец иных сторон.
Мечту о счастии тая, был роком я гоним,
В злосчастии рожден был я: удел мой — плач и стон.
Поверь мне: кто любви не знал, в том веры тоже нет,
Но я склонюсь пред тем, кто пал под тяжестью бремен.
Да будет внятна боль моя лишь претерпевшим боль,
А для невежд — загадка я, след Ноевых времен...
Знай: у людей понятья нет, откуда я пришел,
А спросят, кто я, — вот ответ: нет у меня имен.
Не ангел-небожитель, сам а — человечий сын,
Сын Намангана я, и там на свет произведен.
Сегодня, детище стыда, ты пал во прах, Машраб,
Но всем влюбленным в День суда — и власть ты и закон!
* * *
Кипарис ты мой цветущий, о моя отрада, где ты?
Розоустый светоч кущей, украшенье сада, где ты?
Сколько дней уж я, несчастный, сердцем о тебе тоскую,
Прелесть речи сладкогласной, уст моих услада, где ты?
Сколько дней в тоске безгранной, разлученный, я рыдаю, —
О покой души желанный, сердце жжет досада: где ты?
Нет тебя — и сердце хворо, и больному телу плохо, —
О любви моей опора, дух мой, светоч взгляда, где ты?
Истекли слезами очи, я томлюсь в пустыне горя,
Стоны мучат все жесточе, горе — горше яда, — где ты?
Ты, Машраб, сгорел от муки, жаждешь ты живящей влаги, —
О краса, с тобой в разлуке что еще мне надо, — где ты?
* * *
Ужели ты убить меня, ужели меня сжечь захочешь,
Ужели, муками казня, меня в беду вовлечь захочешь?
Ужели очи-палачи меня ресницами изрежут?
Ужель взметнешь слова-бичи — исторгнуть злую речь захочешь?
Ужели на землю с небес меня низринешь, опозорив,
Ужель, как птицу, под зарез отдашь меня — иссечь захочешь?
Ужели соколом взлетишь и птицу сердца растерзаешь
И, дробным боем руша тишь, меня в силки завлечь захочешь?
Я сам умру, — о, пожалей, не нужен жертве страсти саван, —
Ужели кровью ты моей окрасить острый меч захочешь?
Я, как Мансур, — у той черты, где пьют вино заветной клятвы, —
Ужели к виселице ты меня с позором влечь захочешь?
А если я мою любовь предам и о другой помыслю,
Ужель на части, в клочья, в кровь ты плоть мою рассечь захочешь?
О, милосердье мне яви, взгляни, как я смятен любовью, —
Ужель ты тех, в ком нет любви, огнем своим возжечь захочешь?
Вот что на голову твою низверглось — сколько бед и бедствий, —
Машраб, ужель ты и в раю любовь свою сберечь захочешь!
* * *
Где есть всечасно гибнущий влюбленный —
Умерший раз и дважды воскрешенный?
Кто, как и я, томился по любимой,
Весь в даль дорог очами устремленный?
И кто, как я, готовый к лютой казни,
Ждал смерти с головой под нож склоненной?