Я светоч красы твоей видел во сне, —
Летел мотыльком я к огню через дым.
Любовью к тебе, как вином, я налит:
Я сам — и сосуд, и владеющий им.
Я был малой каплей в пучине морской,
Я жемчугом стал, что пучиной храним.
С огнем не дружа, древу жара не знать, —
Любовный огонь — мой собрат-побратим.
Пал тленом я в землю, но к жизни возрос:
Стал тысячей зерен, а был лишь одним.
В огне того лика все в небыль сожглось:
Душа вошла в душу — в любви я незрим
Пал тысячью ливней из глаз твоих дождь, —
Был глушью, а стал цветником я твоим.
С любимою я разлучен много лет,
Безумный и горестный, я нелюдим.
Спокойному — век, говорят, не гореть, —
Спокоен я был — ныне жаром палим.
Подай же Машрабу вина в кабачке, —
В мечеть не вошел я, а стал уж хмельным!
* * *
Лишь раз пришел я в этот мир и пленником утрат ушел,
Один лишь миг и жил я, сир, и, не познав отрад, ушел.
Искал я друга, одинок, но — нет, увы, найти не мог,
И сердце я печалью сжег — отчаяньем объят, ушел.
Не смог, влачась в мирском саду, я одолеть свою беду,
В печалях жил я, как в аду, — измученный стократ, ушел.
Корысть мой направляла шаг, в грехах плутал я так и сяк,
В сей мир пришел я, гол и наг, — не сыт и не богат ушел...
Глупцы-невежды день-деньской к соблазнам льнут, забыв покой,
И я, пленен тщетой мирской, от неземных услад ушел.
Машраб, ты о любимой млел — все ждал, во все глаза глядел,
Но был столь тяжек твой удел, что ты, тоске не рад, ушел.
* * *
Соловей садов вселенной, песнь пою в мирском саду я,
Для любимой, несравненной страстно свой напев веду я.
Чаровница неземная! Даже ночью, сна не зная,
Как Хафиз, томлюсь, стеная, и рыдаю, как в бреду я.
Опьяняясь хмелем страстно, млею, как Меджнун несчастный,
За Лейли моей прекрасной — за тобой, томясь, бреду я.
Опален твоей красою, сердцем я горю, душою, —
Весь дотла сожжен тобою, про свою пою беду я.
Жду свершения обета, день и ночь мне нет ответа,
Ты сказала: «Жди рассвета!» — вот теперь рассвета жду я.
Слов всесведущий ценитель, всех правдивых наставитель,
Мерных строчек повелитель, со стихом, Машраб, в ладу я!
* * *
О, это ужас, Судный день — с тобою разлученным быть,
И счастья благостная сень — разлук с тобой лишенным быть.
В огне любви сгораю я, пылает в сердце кровь моя,
Увы, мне суждено, друзья, навеки обреченным быть.
Огонь мне грудь и сердце сжег, от мук измен я изнемог,
Со мной сдружился злобный рок, и как мне не спаленным быть!
Рыдаю я в плену оков, и тяжкий жребий мой суров,
И я всю жизнь отдать готов — готов испепеленным быть.
Любовь к тебе палит дотла — всех тебе верных извела, —
Позволь же, если ты не зла, мне одному влюбленным быть.
Зачем, друзья, на небосвод пенять мне, ждя его щедрот, —
От века бремени невзгод дано мне предрешенным быть.
Хоть раз Машрабу зов пошли, спроси, как дни его прошли, —
Позволь ему, хоть и вдали, просителем смятенным быть.
* * *
Повстречавшись с чаровницей, замер я, плененный, сразу,
Чудным взором поразиться должен был, смущенный, сразу.
И всю ночь, забыв дорогу, я блуждал звездой ночною, —
Лик твой лунный, слава богу, я узрел, влюбленный, сразу.
Как Фархад, от мук печален, я страдал в горах кручины,
Но, кайлом судьбы повален, я упал, сраженный, сразу.
И пока, пируя ночью, ты с другими забавлялась,
Истерзал себя я в клочья, словно помраченный, сразу.
Чем зардеет горячее лик твой пламенной свечою,
Тем быстрей лечу к свече я — гибну, опаленный, сразу.
Если сладкому обету суждено свершиться, верь мне:
Я души моей монету всю отдам, польщенный, сразу.
А увидеть мне случится, как ты пьешь вино с другими, —
Знай: вину тому пролиться — вылью все, взбешенный, сразу.
Лей мне, кравчий, без зарока — сразу дай вина
Машрабу:
Жизнь свою в мгновенье ока отдал я, влюбленный, сразу.
* * *
Красавица, узрев тебя, я жертвою неволи стал —
На улице твоей, скорбя, скитаться в горькой доле стал.
Твои ресницы-стрелы вдруг насквозь пронзили тело мне,
И я кровавой жертвой мук, невиданной дотоле, стал.