С того места, где мы стоим, открывается в общих чертах следующее: налево, за каменной оградой, через которую мы перегнулись и смотрим, с силой низвергаются кудрявые снопы вспененной воды и теряются где-то в ста метрах под нами, среди кипящей, пенящейся массы, от которой исходит ужасный грохот; кипящая масса выбрасывает алмазную водяную пыль; пыль эта, поднимаясь, постепенно разрежается и превращается в прозрачный пар; лучи солнца, преломляясь в нем, образуют радугу, обоими концами уходящую в разбитую, обессиленную воду, которая, низвергшись водопадом, заполняет собой огромную пропасть шириной в пол и длиной в два километра. Эти струи слева отделены от основного американского водопада небольшой скалой, за которой устремляется в бездну еще более буйная масса воды шириной в сотню метров. Если взглянуть на этот водопад с противоположного, канадского, берега, он покажется колышущимися струями кудрявой пены, среди которых выделяются светло-зеленые полосы невзбитой воды. За этим водопадом находится остров Трех Сестер, откуда видно, как на огромном пространстве вода, наполовину уже вспененная, несется, прыгая по камням, к хаосу канадского водопада, названного Конской подковой. Вот где чудо Ниагары! С полукруглой вогнутой скалы, имеющей форму конской подковы, шириной в двести метров, непрерывно с высоты в сто метров падает лавина ослепительно сверкающей пены. Внизу — ад! Там что-то кипит, бурлит, беснуется, грохочет, как бы сотрясая окрестности, струи пены фонтанами взметаются вверх, водяной пылью осыпая водопад, и совершенно отчетливо видишь, как над ним к небу возносится пар, у тебя на глазах превращаясь в облака, которые чем выше, тем больше сгущаются и как бы застывают рад водопадом! Интересно, как это выглядит в светлую лунную ночь?
Внизу кружат пароходики. Бедные! Какими жалкими, какими мизерными выглядят они рядом со вспененным гигантом. К воде можно спуститься по крутой тропке или по канатной дороге, перейти на противоположный берег — по подвесным мостам. Повсюду тебе предлагают виды Niagara-Falls (Найагеры Фолл, как произносят американцы). Множество фотографов уговаривают тебя сфотографироваться на скалах у водопада — на память. Мы не стали фотографироваться, потому что один из нас выдвинул типично болгарский аргумент: «Кто знает, сколько за это сдерут!» Четыре часа промелькнули, как четыре минуты… Прогулялись мы и по улицам Suspension Bridge и Ниагаре. Эти городки, разбросанные среди парков, в основном состоят из деревянных летних домиков, чистеньких, с небольшими палисадниками. Я говорю «домики», исходя из американских мерок, — большая их часть была «всего лишь» в три этажа. Наш экскурсовод, якобы для того, чтобы мы составили себе более полное представление о Ниагаре, привел нас еще на одно высокое место и стал мимикой и жестами что-то объяснять, указывая вниз на воду. Мы ничего не понимали, а потом сообразили, что он хочет обратить наше внимание на то, как крутится внизу вода. Вот еще — после водопадов показывать какой-то водоворот! Потом-то мы поняли, в чем дело: просто они специально заводят сюда новичков и под видом того, что показывают им чудо природы, почти насильно всовывают им в руки альбомы за два-три доллара. Альбомы эти продают молоденькие девушки. Впрочем, мы не порадовали их своей галантностью…
Кроме того, что мы четыре часа провели у самих водопадов, наш поезд, проехав через Suspension Bridge и парк Виктория, сделал специальную остановку на возвышенном месте Falls View, пассажиры вышли из вагонов и еще пять минут наслаждались величественной картиной — оттуда были видны все водопады.
Прощай, Ниагара! Жизнь так коротка, что я не питаю надежды увидеть тебя еще раз!.. Хотя кто знает! Будем живы-здоровы… Впрочем, едва ли! Загудел локомотив, поезд тронулся, поплыли мимо горы и заслонили водопады. Замелькали однообразные ландшафты Канады. Много городков попадалось нам на пути, но там останавливаются только местные поезда, а наш, скорый, удостаивал их лишь приветственным гудком и спешил вырваться из дымной завесы фабрик. Деревень, в европейском смысле слова, мы не встречали ни в Канаде, ни в Штатах, которые проехали насквозь. Или видишь городок с правильно распланированными улицами, с газовым или электрическим освещением, с трех-четырехэтажными домами, с трамваями, сетью железнодорожных путей и лесом фабричных труб, или ферму, или отдельные хижины на месте только что выкорчеванного леса, где хозяева прокладывают себе дорогу плугом. Но стоит построить несколько домиков, как возникает фабричная труба и в мгновение ока тихое земледельческое селение превращается в дымный промышленный городок. Аграрную Америку мы не смогли увидеть, она осталась южнее. Но зато фабрик и железных дорог там — выше головы! От Нью-Йорка до Чикаго тысяча шестьсот километров, и на протяжении всего пути по меньшей мере две железнодорожные колеи. Каждые пять минут то справа, то слева проносится поезд. И какие составы! Из тридцати, сорока, пятидесяти вагонов. И каких вагонов! То в форме больших кузовов, то в форме бочек, то в форме клетей. И все это идет не порожняком, а везет товар! Особенно сильное впечатление производит это бешеное движение по ночам. Кроме сигнального гудка, у каждого локомотива есть еще колокол, который ночью звонит почти непрерывно. Ты все время слышишь его мерные удары, напоминающие наш погребальный звон, и все время вздрагиваешь от проносящихся поездов: то с одной, то с другой стороны, то у тебя над головой, по мосту — словно скребанут о твой вагон и мигом исчезнут во мраке, только и успеешь услышать что удар колокола. И так — днем и ночью, каждый божий день!