Они не из тех, кто выставляет водку из Станимака, коньячную эссенцию из Бордо, бутылки из Праги и этикетки из Вены; все, чем наполнены их громадные павильоны, выпускается их индустрией. Склады японского фарфора можно встретить во всех больших американских городах, во всех столицах Западной Европы. Металлические изделия, шелковые ткани, ткани с золотым шитьем, изделия из соломки, лекарства, рис, чай переполняют множество японских магазинов, разбросанных по всей Европе и Америке. Нет, японцы не шутят, они действительно шагают вперед семимильными шагами. Выходим. Слева зазывают посмотреть театр островитян Самоа, справа — побывать в яванской деревне и познакомиться с ее жителями. Пойдем и туда, и сюда. А потом — к южноокеанским островитянам. Театр из Самоа! (Скажите скорей, где оно, это Самоа, а то я что-то не могу сообразить, да и географической карты при себе нет.) Сбоку к павильону прилепилась будка с плоской крышей — это касса. Перед ней стоит американец и, надрываясь, орет уже осипшим голосом, что каждый, кто упустит возможность увидеть этот театр, будет потом горько сожалеть. Даже если поверить ему на одну сотую, получается, что театр из Самоа — гвоздь Midway Plaisance и, не посетив его, вы можете считать, что вовсе не были в Чикаго. На крыше двое «актеров» — светло-коричневые детины, лбы низкие, носы приплюснутые с широкими ноздрями, волосы длинные, растрепанные, тело, прикрытое спереди лишь короткой юбочкой, испещрено разнообразной цветной татуировкой — лупят палками в грубо выдолбленные корыта. Звуки эти напоминают перестук, который поднимается в наших городках, когда, готовясь к сбору винограда, во всех дворах сколачивают тележные ящики и набивают обручи на бочки. Таков оркестр почтенной труппы из Самоа. Музыканты, выставленные на самый солнцепек, время от времени пригоршнями смахивают со лба пот и затем продолжают «игру» — лупят по своим корытам… Ну как вам такой «театр» из Самоа? Видели мы и деревню южноокеанских островитян, и деревню острова Ява, да только разве их опишешь? Мы почти пробежали по ним и мало что успели разглядеть. Что вам сказать? Жители Явы в какой-то мере похожи на китайцев, только как будто еще мельче. Они носят шальвары и подпоясанные кушачками черные блузы. Дома у них цилиндрической формы, из тростника, крыши конусообразные, из пестрой соломы. Мужчины безбородые, и, если смотреть только на их лица, их не отличишь от женщин; музыкальные инструменты сделаны из тростника и издают звуки, похожие на капель. Сейчас припоминаю, что мы видели одну довольно хорошенькую яванку: она плела соломенную шляпу и была декольтирована чуть больше, чем положено. Ну как, составили вы себе хоть какое-то представление об острове Ява? Вышли. Слева донеслись звуки альпийского рога, и квартет тирольцев и тиролек перенес нас в цивилизованный мир. Он приглашал нас «провести день в Альпах». За Альпийским павильоном дымил мангал, наполненный кебапчетами, и американец в феске кричал как ненормальный: «Скорее, кончается!» — словно наступал конец света. Отсюда начиналась турецкая деревня, а продавец кебапчет расположился перед входом в турецкий ресторан, содержателями которого были греки из Стамбула. Над рестораном, и в правом, и в левом крыле здания — турецкий театр. Американцы, переодетые турками, зазывают с балкона публику, расхваливая на все лады кючек — «знаменитый и великолепный восточный танец живота». Внизу какой-то балбес, наряженный муллой, слоняется круглый день с обнаженной саблей — смотреть противно, а американцы, разинув рты, с серьезным видом смотрят на него и спешат зайти в театр. За театром следует турецкая кофейня со всеми необходимыми аксессуарами: кальянами, чубуками, нардами; за ней целый торговый квартал. Здесь продают турецкую национальную одежду, оружие, монеты, марки, чубуки, ковры, халву, рахат-лукум, шербет, баклаву, кадаиф — словом, все, что пожелаешь! Есть в деревне и мечеть. Там несколько бедолаг с утра до вечера стоят разувшись на коленях, подняв зады на забаву американцам. Молятся! Мы вошли в турецкий ресторан. Здесь господин Шопов дал нам завтрак. Кухня чисто восточная: можно получить разного вида таскебапы, имамбаялда, аджемпилаф и прочие турецкие яства. Во время обеда играет сантур, а наверху в «театрах» целый день верещат зурны и кларнеты.