Кажется, этот ответ Золота вполне удовлетворил.
– А это тебе, – сказал я и бросил Злате сверток.
– Что это?
– Одежда, – пояснил я. – Мужская. Переодевайся давай.
– Но…
– И никаких «но»! Ты как собралась верхом ехать? Задравши юбку? Или бочком? Сверзиться не боишься?
– Правда, Злата, – неожиданно поддержал меня Золот, – так лучше будет. Если ты волосы спрячешь, издалека тебя за парня принять могут. А так сразу видно – девица! И платье у тебя приметное, крестьянки таких не носят! Да и верхом они не ездят, все больше на телегах…
– Так и быть, – процедила она и отправилась переодеваться с таким видом, будто делала всем нам величайшее одолжение.
– Хороша-а… – пропела Эсси, увидев Злату в новом облике. Я молча кивнул: в мужском платье княжна более всего походила на огородное пугало. – Ты нарочно выбирал именно такое тряпье, чтобы ей велико оказалось?
– Конечно, – сказал я.
Ну в самом деле: у Златы фигура такая, что издалека ясно будет – никакой это не парень! А так – куртка висит мешком, рукава подворачивать пришлось, штаны пузырятся… Да и сложно подобрать в лавке старьевщика что-нибудь по размеру княжне, даже если бы я на это целый день убил. А еще я ей шляпу нашел, чтобы, значит, прикрыть нежное личико от яркого весеннего солнышка. В этой шляпе Злата здорово напоминала старый опенок.
– У тебя прекрасный вкус, Север! – хихикнула Эсси.
– Здорово, – искренне сказал Золот, разглядывая возлюбленную. – Если ты косы спрячешь, вообще никто и не догадается, что ты девушка!
Честное слово, если бы взглядом можно было метать настоящие молнии, парню бы не поздоровилось…
На третий день лошади окончательно перестали шарахаться от Хадрисса. Меня, правда, сторонились, но не паниковали и не покрывались пеной, стоило подойти поближе. Может, брали пример с Везунчика, а может, просто оказались спокойными, это уж неважно.
– Так или иначе, снова придется выходить на дорогу, – сказал Хадрисс на очередном привале. – Я проверял, лесами мы дальше с лошадьми не пройдем. То есть пройти-то пройдем, но петлять придется знатно: там какие-то овраги, подлесок густой, ну его!
– Что, здесь вас уже точно искать не будут? – спросил я Злату. Та пожала плечами и отвернулась. Наша княжна за последние несколько дней вообще как-то поутихла, побледнела и напряженно что-то обдумывала.
– Ты вроде собирался бросить их прямо за рекой, – напомнила Эсси. – Вот как только лошадей купишь!
– Дурочка, – сказал я одними губами. – Ищут – если ищут! – парня с девкой. А нас вон четверо, и девицы с нами вроде и нет! И я со своей приметной рожей не так заметен в компании, и Хадрисс тоже. Мало ли, местный житель, проводник… Смекаешь?
– Решил прикрыться ими? – изогнула она тонкую бровь.
– Ты против?
Эсси не успела ответить, заговорила Злата.
– Север, ты молишься? – спросила она.
– Молюсь? – поразился я. – С чего ты взяла?
– У тебя губы шевелятся, а ничего не слышно.
Я перебрал в уме с десяток непристойных ответов, пяток более-менее приличных, но вслух сказал:
– Не твое дело.
– В каких богов ты веришь, Север? – не отставала она.
– В шестерых старших, Всеприсущих, – сказал я и добавил с удовольствием: – И Великого Нижнего, конечно же. В их детей и приемышей, младших богов, и если я начну перечислять их имена, то мы не стронемся с места до следующего утра! Удовлетворит тебя такой ответ?
– Да, вполне, – сказала Злата, пряча глаза.
И к чему, хотелось бы мне знать, был этот допрос?
– Она что-то задумала, – сказала Эсси, когда мы остались одни. Ну как – одни… С нами были еще Везунчик и Хадрисс, но этот не пытался читать по губам.
– Хотел бы я знать, что именно, – мрачно ответил я. Почему-то я был склонен ожидать от Златы какой-нибудь пакости. – А ты бы послушала. Может, она это с Золотом обсуждать будет?
– Вряд ли, – вздохнула девушка, и я понял: мой совет запоздал. Она наверняка уже разведала все, что сумела. Последующие ее слова подтвердили мою догадку: – С Золотом она ни о чем серьезном не говорит, помалкивает больше. Это он соловьем заливается, мечтает, как они убегут подальше и вместе жить станут! А она слушает, кивает, улыбается, но думает о чем-то другом… Жалко, что я мысли не умею читать, ой, как жалко!
– Жить станут… – буркнул я. – На что, интересно знать? Золот в подмастерья к кому-нибудь пойдет или поденщиком наймется? А Злата станет посуду мыть или там шить?