Наташа целует его. Осторожно открыв двери, входит Л е н я. Увидев целующихся, он сперва даже присел от неожиданности, но затем, понимающе ухмыльнувшись, начал отсчитывать секунды, глядя на компас, который носит вместо ручных часов.
Л е н я. Ровно двадцать одна секунда по моему компасу.
Н а т а ш а. Как тебе не стыдно, Леня?! (Убежала в дом.)
Л е н я. А прокурору не стыдно?
К у р б а т о в. Не зря, видно, тебя за уши таскают… (Уходит вслед за Наташей.)
Л е н я. А еще говорил «заберу». Вон куда забирает! Прокурор! Кто его теперь бояться будет?!
Входит М а р и я К и р и л л о в н а.
Мама!
М а р и я К и р и л л о в н а. Чего тебе?
Л е н я. Прокурор приехал.
М а р и я К и р и л л о в н а. Ну так что?
Л е н я. Наташу тут допрашивал…
М а р и я К и р и л л о в н а. Как «допрашивал»?
Л е н я. Стро-ого. Видать, заберет.
М а р и я К и р и л л о в н а. Несешь бог ведает что.
Л е н я (обиделся). Не веришь? Они там, иди посмотри. Сама увидишь.
М а р и я К и р и л л о в н а, недоверчиво взглянув на Леню, вытерла руки и торопливо пошла в дом.
Она им задаст! Никто теперь этого прокурора бояться не будет…
Входит Г о р о ш к о.
Г о р о ш к о. А где мать?
Л е н я. Дома. Папа!
Г о р о ш к о. Чего еще?
Л е н я. Прокурор приехал.
Г о р о ш к о (насторожился). Прокурор?
Л е н я. Допрос делает.
Г о р о ш к о (встревоженно). Допрос? У кого?
Л е н я. У Наташи. Да строгий.
Г о р о ш к о (в отчаянии). Я так и знал. Я так и знал…
Л е н я. Знал?
Г о р о ш к о. Ах, дурень, дурень. И зачем только я слушался этого Мошкина? Ах-ах-ах…
Л е н я (обнадеживая). А ты его не бойся!
Входят Н а т а ш а, К у р б а т о в и М а р и я К и р и л л о в н а, которая вытирает слезы. Заметив это, Горошко в изнеможении садится.
К у р б а т о в (подойдя к Горошке, взволнованно). Егор Сергеевич! У меня к вам очень важный, серьезный разговор…
Г о р о ш к о. Я так и знал… Я так и знал… Я ждал этого.
Все переглянулись.
К у р б а т о в. Ну, так что вы нам скажете?
Г о р о ш к о. Виноват… по дурости по своей…
К у р б а т о в (опешил). Почему по дурости?
Г о р о ш к о. Товарищ прокурор, до этого я сам бы не додумался…
К у р б а т о в. Я не понимаю вас. Тут обоюдное согласие.
Г о р о ш к о. Какое тут согласие? Прижали. Хоть круть-верть, хоть верть-круть — все равно не выкрутишься. Разве нет?
К у р б а т о в (насторожившись). Кто прижал?
Н а т а ш а. Что ты говоришь?
Г о р о ш к о. Начальство…
К а л и б е р о в. Такого страху нагнал… Сам бы я никогда этого не сделал…
М а р и я К и р и л л о в н а. Батюшки! Что с ним сегодня? Егор, да ты что — пьян? Что ты плетешь? Наташа замуж выходит.
Г о р о ш к о. Как замуж? За кого замуж?
М а р и я К и р и л л о в н а. Да вот за Сергея Ивановича. Разрешения нашего просят.
Г о р о ш к о. Так чего ты плачешь?! (У него словно гора с плеч свалилась.) От дура баба! Слезу пустила. Сырость разводить! Так бы и говорила. А то допрос какой-то придумали… (С внезапным приступом веселости.) Какой тут допрос, когда зять прокурор! (Идет с распростертыми объятиями к Курбатову.)
З а н а в е с.
Действие третье
Служебный кабинет Калиберова.
К а л и б е р о в (считает на счетах и напевает).
Ну-с, что мы имеем на сегодняшний день? Так-с… Сорок два… два пишем, четыре в уме… Дважды шесть — двенадцать, плюс четыре — шестнадцать… Семьдесят восемь процентов.
Продолжительный звонок телефона.
(Берет трубку.) Слушаю… Званецкий райком? Ну, давай Званецкий… Слушаю. Калиберов… А-а, здорово, здорово, сосед!.. Ничего, помаленьку… Пока что нет, но уж близко… Семьдесят восемь и шесть десятых, как из пушки… А ты что думал? Ну, а у тебя как?.. Э-э, брат, что же ты? На восемнадцать процентов отстал… Секрет? Какой секрет?.. Ах, секрет. Секрет простой: гайки надо потуже закручивать своим работничкам. Тут и весь секрет!.. Будь здоров. Желаю успеха. (Положил трубку. Подошел к окну, раскрыл его.) Тэк-с… Уже секретами интересуются. Нн-да… Надо будет попридержать Мошкина.