Р а я. Нет, нет, я скоро…
Б у с ь к о. Я пока еще ничего не сообразил. «Хозяин города»? Легковая «эмка». Шофер у тебя. Это что?
У х в а т о в (улыбается). Кумекай! Постигай!
Б у с ь к о. Значит ты… проклюнулся? Взошел? (Взвинтил палец вверх.)
Р а я. Вчера назначили… Сегодня ночью.
Б у с ь к о. Хведька! И это правда? Ура-а! Ура-а! Наша берет. О! Теперь — порядок. Хведька! Дорогой! Дай я тебя поцелую!
У х в а т о в. Не торопись! (Отгородился ладонью.)
Р а я. Не Хведька, а Федор Павлович. Надо отвыкать.
У х в а т о в. Ясно?
Б у с ь к о (на вершине счастья). Хве-едор Па-авлович! (Влюбленно.) Бери меня! Я весь твой! Куда хочешь…
У х в а т о в (Раисе). А ты говорила: «Где кадры?» Вот он — второй кадр!
Р а я. Присмотрись. Испытай! (Уходит с дочкой на руках.)
Б у с ь к о. Не-ет, Федор Павлович! Я — не второй. Я — первый. Второй — там. На очереди. Мы за палку брались. Кон выпал мне первому. А он стоит там. (Подходит к окну, кричит.) Эй! Ваше величество! Топай сюда!
У х в а т о в. Какое там еще величество?
Б у с ь к о. Бельгийский король.
У х в а т о в. Король?
Б у с ь к о. Потеха. Сейчас расскажу. Это — Силан.
У х в а т о в. Силан? (Никак не вспомнит.)
Б у с ь к о. Ну да, Силан.
У х в а т о в. А-а, тот самый?
Б у с ь к о. Ну да. Тот самый, Клёпкин. В революцию в Питере был. Даже однажды «Аврору» видел.
У х в а т о в. А-а, помню, помню. Он всегда этим хвастал.
Б у с ь к о. Затуркал всех в районе. На любом совещании, собрании или заседании он обязательно кого-нибудь да поправит. Кто бы там ни был. Только считается пока с первым секретарем и еще НКВД не поправляет. А то чуть что — «а в Смольном бы не так решали…» Но нарвался на одного…
Входит С и л а н.
С и л а н. Компривет!
У х в а т о в. Здоров, здоров! Сила-ан! А почему ты на улице стоял?
С и л а н. Мне всегда так выпадает. Как революцию совершать, так — Силан. А ежели, к примеру, что-нибудь такое, то — «постой, Силан, на улице». Моя очередь последняя.
У х в а т о в. Какую ты там революцию совершал? Ты же сам рассказывал, что дровяной склад охранял.
С и л а н (подчеркивает). В Питере! Тогда! Это — не теперь! Что такое были дрова тогда? В Питере? Где бушевало пламя революции? Дрова тогда были главное! Не просто елки-палки.
Б у с ь к о. Значит, неспроста тебя хотели теперь назначить бельгийским королем. А ты еще недоволен.
С и л а н. О-о, то-то и оно!
Б у с ь к о. Ты вот расскажи Федору Павловичу, как все было. (Подмигивает, как заговорщик.)
С и л а н. Хе, дурака нашли. Это все разумник этот, Кузьменок. Приехал и вызывает меня в сельсовет. Прихожу. А он всех из сельсовета выпроваживает и говорит: «У меня к Силану серьезное и секретное поручение». Ну, остались мы вдвоем. Он так и так, мол: «Вчера до самого утра бюро райкома заседало. Голову ломали, — говорит. — И решили: только ты, Силан, можешь, справиться… Дело такое, что… В Бельгии король, говорит, помер. Но бельгийцы пока ничего про это не знают. В тайне держится это… Есть возможность, говорит, подсунуть им своего, верного человека. И вот мы на бюро выбрали тебя. Человек ты, говорит, стойкий, проверенный, в революцию в Питере был… нет, совершал, говорит. И главное, говорит, обличьем ты очень смахиваешь на того Леопольда».
У х в а т о в. Ну, а ты что?
С и л а н. А я и спрашиваю: «А как же вы меня туда устроите?» Да и королева, говорю, может меня не признать!
Б у с ь к о. Ну, а он шо?
С и л а н. «Это, — говорит, — не твоя забота. Ты — мужчина еще крепкий, а тот Леопольд был гнилой и хлипкий. Королева даже довольна будет. Выручай, — говорит. — Для мировой революции очень важно заслать туда своего человека».
У х в а т о в. А ты что на это?
Хитер Силан. Себе на уме. Видит, что рассказ его нравится Федору Павловичу, вот он и старается потешить.
С и л а н (продолжает еще более вдохновенно). Я подумал малость и говорю ему: «Дело серьезное, конечно, но как же с моей Парфеновной? Да и двое мальцов у меня». «Комсомольцы?» — спрашивает. «Комсомольцы», — говорю. «Ну, тогда поймут хлопцы». «Нет, — говорю, — надо все-таки с Парфеновной поговорить».
Б у с ь к о. «Ни в коем случае!» — говорит.
С и л а н. Верно, «Это же секретное дело. И вводить в уши бабе — никак нельзя! Мировая, — говорит, — тайна». Я ему: «Моя секретов не выдаст. Который год живу, знаю. Раскулачивание проводил — тоже тайна, но не проболталась. Проверенная баба». В общем, пришел я домой, конечно, провел соответственно агитацию, рассказал, мол: «Задание!.. Ответственное, — говорю, — поручение». Ну, а жена моя — битая баба. Говорит: «Опять дурака ищут. Как вчера привезли в сельпо резиновые сапоги, то распределили не тебе. А королем в Бельгию — тебя нашли. Как затычку. Под все бочки затычка». Подумали мы, обговорили и…