К а л и б е р о в. На новоселье скоро позовешь?
П е ч к у р о в (вздыхая). Теперь и сам не знаю когда. Все мои планы… (Махнул рукой.) Разве только вы выручите, Степан Васильевич.
К а л и б е р о в. Не от прокурора ли? Материалы с завода на собственный домик таскал?
П е ч к у р о в. Как можно! Здесь у меня все чисто. Все за свой счет. И квитанции имею. (Полез в карман.) И на кирпичи и на лес…
К а л и б е р о в. Ну, а что ж тогда случилось?
П е ч к у р о в. Военком… (Вздохнув.) Майор Дуев…
К а л и б е р о в. Что майор Дуев?
П е ч к у р о в (с иронией). Пятого июня его жена была именинница.
К а л и б е р о в. Ну и что же?
П е ч к у р о в. Ну, а я завертелся и забыл. Совсем из головы вылетела.
К а л и б е р о в. И что же он?
П е ч к у р о в. Вот повестку прислал. Видно, хочет на лагерный сбор отправить.
Калиберов и Антонина Тимофеевна смеются.
К а л и б е р о в. Ты что, серьезно думаешь, что военком из-за каких-то именин повестку тебе прислал?
П е ч к у р о в. Не вижу других причин, Степан Васильевич. И Мошкин говорит, что так оно и есть.
К а л и б е р о в. Ох уж этот Мошкин!
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а (смеясь). Это вам наука. Именины жен начальства не такой уж пустяк, чтобы о них забывать.
П е ч к у р о в. Вам смешно, а я младший лейтенант запаса.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Для младшего лейтенанта у вас, Кузьма Прохорович, жирку многовато.
К а л и б е р о в (сквозь смех). Какой из тебя офицер? Умно все-таки делают, что не дают толстеть.
П е ч к у р о в. Степан Васильевич, так вы…
К а л и б е р о в. Нет, брат, тут дело государственное. Конституцию читал? Там записано, что защита отечества — священный долг каждого гражданина СССР.
П е ч к у р о в (уныло). Читал, знаю…
К а л и б е р о в (нравоучительно). Международная обстановка не очень спокойная. Мы всегда должны быть начеку, должны быть готовы к обороне.
П е ч к у р о в. Степан Васильевич, я человек серьезный и в принципе, конечно, ничего не имею против.
К а л и б е р о в. Еще бы…
П е ч к у р о в. Однако взвесьте все это с точки зрения государственной. Начинается самая горячая пора. Вот-вот пойдет хлеб, надо завод готовить к сезону, заготовить сырье. Где же я принесу больше пользы? Этот вопрос надо решить с государственной точки зрения, в интересах района.
К а л и б е р о в. Н-да… В интересах района, говоришь?
П е ч к у р о в. Майор Дуев решает это чисто ведомственно, а вы можете с государственных позиций.
К а л и б е р о в. Н-да…
П е ч к у р о в. За моего заместителя, главного инженера, я лично не поручусь. Сами знаете, какой он буквоед. Что б ни делал, от буквы не отступится. Нацепит пенсне на нос — и в инструкцию. А когда начнутся хлебозаготовки, надо, знаете, иной раз, так сказать, и гибкость проявить, а не только по инструкции.
К а л и б е р о в. Ну, я ему так гайки закручу!
П е ч к у р о в. Так ему же еще нужно закручивать, а у меня уже и так закручены… (Вздохнув.) Дальше некуда закручивать.
К а л и б е р о в (в раздумье). Так, та-ак… А на какое число тебя вызывают?
П е ч к у р о в. В том-то и дело, что на завтра.
Калиберов ходит по комнате, прикидывая, как решить этот сложный вопрос. Печкуров ждет его решения, как приговора. Он посматривает на «адвоката» — Антонину Тимофеевну, как бы прося помощи.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Степа, ты все-таки переговорил бы с Дуевым.
К а л и б е р о в. Я ему не начальник.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. А ты бы ему посоветовал, объяснил… с государственных позиций.
П е ч к у р о в. При вашем авторитете, Степан Васильевич, одного слова будет достаточно.
Калиберов ходит по комнате. Антонина Тимофеевна и Печкуров провожают его глазами. Наконец Калиберов подходит к телефону.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а (выразительно взглянула на Печкурова). А я вам сейчас завтрак организую.
К а л и б е р о в (по телефону). Майора Дуева.
П е ч к у р о в (Антонине Тимофеевне). Это у вас настойка?
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Одни ягоды…
Печкуров вынимает из портфеля грелку со спиртом и жестом указывает, что ее надо вылить в графин с настойкой, который стоит на окне. Антонина Тимофеевна так и делает.