И если в цветнике любви ты, словно роза, расцветешь,
К себе Хафиза позови — ему, страдальцу, улыбнись.
* * *
Страдальца порадуй свиданьем,— да будет он весел и рад,
Скитальца спаси назиданьем, бредущего вдаль наугад.
Владычица избранной доли, пощаду и милость яви,
Невольника вызволь на волю из плена невзгод и утрат.
Кудрей покрывало ночное с дневного чела приоткинь,—
Сокроются солнце с луною, навеки уйдут на закат.
Вовек милосердного слова страдальцам не ждать от тебя,—
Зачем твое сердце сурово, как острый и твердый булат?
Твой взор с беспощадною силой несчастных страдальцев гнетет,—
Ты добрым их словом помилуй,— никто из них не виноват.
И, видя угасший мой разум, погибшую душу мою,
Утешь меня горьким рассказом о том, как томился Фархад.
И, если ты помнишь о благе душой тебе преданных слуг,
Хоть раз о Хафизе-бедняге ты вспомни,— он друг им и брат.
* * *
С другими хмель багряный пить, дружить, мой свет, не смей,
Страданьем сердце мне палить — пыланьем бед не смей.
Стократ я в горестях лихих из-за твоих лукавств,—
В отплату за грехи других мне делать вред не смей.
Дарованный тобой недуг — отрада мне и жизнь,—
Лихому гнету моих мук ты класть запрет не смей.
Побудь с рабом, душа моя, участья не тая,—
За быстротою бытия спешить вослед не смей.
Я перлы слез жарче огня на желтый лик пролил,—
Рубином уст дразнить меня, ввергая в бред, не смей.
Не хочешь гибели моей во власти злых оков —
Скрывать от взора тьмой кудрей ты лика свет не смей.
И, чтобы в сердце не проник к Хафизу мрак ночной,
Кудрей завесу на свой лик спускать — о, нет — не смей!
* * *
Среди красавиц не сыскать другой красавицы такой:
Уста лишь приоткроет — глядь, сладчайший мед течет рекой.
И просто так сказать, что мед течет из уст твоих,— нельзя:
Всю их усладность не поймет и самый мудрый ум людской.
И ежели твоим устам желанно мою душу взять,
Всю душу я тебе отдам и сердца сладостный покой.
Приюту глаз моих и слом и разорение грозят:
Любой разрушен будет дом дождем, что льет весь день-деньской.
Твой лик я вспомню — из-под век готовы очи прочь истечь:
Всегда от солнца тает снег — от его силы колдовской.
И как страдальцу не сберечь любовь и страсть на вечный срок?
Не разлучит и смертный меч его с любовною тоской.
Нет, не приемлют слов моих и хмурят очи мудрецы:
Мол, этот стих — Хафиза стих, и разницы нет никакой!
* * *
Сжалься, кипарис прелестный, выдь на вешний луг, прошу,—
Озари красой чудесной розы — своих слуг, прошу.
Чтоб забыть мне о забавах и вовеки сна не знать,
Стрелы из очей лукавых пусть пошлет твой лук, прошу.
Мне от уст твоих далече сладких слов не говорить,
Помоги же моей речи молвить сладкий звук, прошу.
О, зачем же кровь бедняги ты из сердца его пьешь!
Чашу мне хмелящей влаги дай из своих рук, прошу.
Чуть живой я — еле-еле, отнята душа тобой,—
Стань душою в моем теле — исцели недуг, прошу.
Солнце на весь мир с луною бьют в литавры красоты, —
Лик открой — своей красою ввергни их в испуг, прошу.
Если хочешь ты спасенья от ярма разлук и бед,
Дай Хафизу исцеленье от невзгод и мук, прошу.
* * *
Твой лик — как цвет опала, но мне грозит опала,
А ты бы, хоть и мало, меня жалеть бы стала!
Ты лучше, хоть обманом, заворожи мне сердце,—
Смотри, под стать тюльпанам твой лик сияет ало.
Влюбленный был в дурмане, наверно,— не иначе,
Когда о твоем стане душа его мечтала.
К устам твоим манящим душа мечтой стремится
И родником живящим течет, бурля удало.
Полдневное светило тебя узреть хотело,
Но на закат уплыло, едва лишь увидало.