В художественном отношении стихотворения Хафиза Хорезми, особенно газели, являются лучшими образцами узбекской поэзии ее раннего периода. Образы и рифмы Хафиза Хорезми свидетельствуют о высоком мастерстве поэта. Язык его прост, близок в народному, встречаются и диалектизмы. Народность — отличительная черта поэзии Хафиза Хорезми.
X. Сулейман
ГАЗЕЛИ
* * *
С рабом своим верным ты стала другою,—
Зачем? Ты бывала, бывало, другою!
Два бедствия злых — твои очи и кудри:
Одно из них — кара, опала — другое.
Сравню ли уста твои с сахаром-медом?
Устам медоносным пристало другое!
Краса твоих глаз скрыта томным покровом,—
Краса их — одно, покрывало — другое.
Стезя тех, кто любит,— сродни ли базару?
Муж чести — одно, а меняла — другое!
И как же равнять бытие и погибель?
Одно дело — розы, их жала — другое!
Узнай же, Хафиз, где вражда и где дружба:
Подобья с одним избежало другое!
* * *
Уж не я ли просил: О, не мучай, молю,
Не лишай же меня неги жгучей, молю.
Жду я неги твоей — о, прошу, пожалей,
Не лукавь же, услышь стон горючий, молю.
Не заставь меня друга другого искать —
Не умножь моих бед злополучий, молю.
А случится тебе мучить верных в любви,—
Да минует меня этот случай, молю.
Если хочешь сокрыть тайну сердца от всех,
Удержи гнев свой злобно-колючий, молю.
Я влюблен,— ты, смотри, на других не гляди
И не будь мне бедой неминучей, молю.
Нет, ты больше Хафизу об этом не пой
И не мучь его ладом созвучий, молю!
* * *
В кромешной тьме твоих кудрей скрывается светило,
И мускус родинкой твоей навеки посрамило!
С тех пор, как завитки волос чело твое сокрыли,
И гиацинт, и кущи роз в тоске горят уныло.
Я до кудрей твоих рукой коснулся б непременно,
Когда бы мрак их колдовской ты гребнем не взвихрила.
Когда бы ты, как жизни бег, мгновенно не мелькнула,
Мне был бы благостен мой век — живящей жизни сила.
Расстался б я с душой моей, когда б ее взяла ты,—
Нужна ль душа мне, если с ней тебе дружить не мило?
Красавиц дивной красоты я повидал немало,
Но привередливых, как ты, мне зренье не явило.
Едва увижу я твой лик — и слезы иссякают:
Завеса звезд затмится вмиг, едва взойдет светило.
И, если я стенаю, слаб, в разлуке,— не стыдите:
Шипит, стеная, и кебаб от огненного пыла!
И ждет Хафиз с тобою встреч, рыдая безутешно,—
Не может быть, чтоб его речь людей не удивила!
* * *
Сняв покрывало, ты явила лик —
И солнце стало словно жалкий блик.
Узрев твое чело в венце кудрей,
Все благовонья сникли в тот же миг.
От одного лишь взора твоего
Хмельны в михрабе сонмы горемык.
Твой взор не дарит мне язвящих стрел,—
О, почему же гнев твой столь велик?
Не в радость мне ни жизнь, ни целый свет,—
В огне страданий я гореть привык.
Что жаркий стон мой сердцу твоему?
А плавит камни мой безгласный крик!
С любимой ты не знал, Хафиз, бесед —
Ты милости, хоть малой, не достиг!
* * *
Смятенный тьмой кудрей твоих, с безумием знаком я стал,
Молвой ославлен, плох и лих во мнении людском я стал.
Но тайный смысл любви познав, стезею верности я шел:
Всю жизнь свою любви отдав, любовью сам иском я стал.
Со сворою твоих собак, отверженный, стал дружен я,
Меня презрели друг и враг — всем людям чужаком я стал.
Разлукой не сожжен дотла, я жизнь тебе отдать готов —
На пламень твоего чела стремиться мотыльком я стал.
Взгляни: судьба моя нища — безвестный, я прошел весь мир,
И, клад красы твоей ища, в пустынный дол влеком я стал.
Взгляни и милость мне яви: нырнув в пучину моих слез,
Жемчужиной в морях любви сверкать на дне морском я стал.