Перед тобою для послуг сам кипарис склонился,
И сонмы его прежних слуг не слышат его зова.
Прекрасный стан твой всполошит все стройные деревья:
Истерзан мукою самшит и посрамлен сурово.
Один грущу я в тишине, тебе душою предан,
А ты не вспомнишь обо мне, не молвишь и полслова!
Своих кудрей раскинь мне сеть, слови больное сердце,—
Ведь птице суждено лететь в тенета птицелова.
Когда б, мне душу не губя, твой гнев меня не мучил,
Как мне просить бы у тебя от мук приюта-крова!
Хафиз стенает, как в чаду, у твоего порога,—
Рыдает соловей в саду: судьба его тернова.
* * *
Меня в силках твоих кудрей, увы, не ждет пощада,
И сердце ноет все больней и ничему не радо.
Да и весь мир от мук лихих, как я, познает горе:
Дыхание кудрей твоих — как ветер, полный яда.
Извивов чернокудрых вязь узрев на твоем лике,
Все буквы врозь пойдут, смутясь,— ни лада в них, ни склада.
Пока еще в расцвете ты, глянь на меня, страдальца:
Не ведать вечной красоты и дивным розам сада.
И не таи прекрасный лик от преданного друга:
Он сокрушенным сердцем сник, а ты — его отрада.
Цветы увянут средь полян, и кипарисы сникнут,
Едва узрев твой лик и стан хотя бы с полувзгляда.
Вот что прискорбно твоему рабу, о мой властитель;
Свиданье в радость лишь ему, а для тебя — досада.
Ты и не вспомнишь о рабе, владыка мой всевластный,
А мне всю жизнь отдать тебе — и радость и награда.
К тебе мечтою устремлен Хафиз и днем и ночью,—
Пусть от разлуки умер он,— живи, грустить не надо!
* * *
Меня покинул мой самшит, вознесшийся высоко,
На лик его я, позабыт, любуюсь издалека.
Мой стан обвили сетью пут волнящиеся кудри,
И, колдовски маня, гнетут меня два томных ока.
И, влюблено, в плену тенет, как птица, бьется сердце,
Мне, словно цепью, шею жмет аркан кудрей жестоко.
Безумен я, и потому, что ревность меня мучит,
Учить безумного уму — поверьте, нету прока.
А попугай души упрям: уста твои припомнит —
Охоты у него к сластям нет даже и намека.
А зёрна родинок огнем ты жжешь — румянцем лика,
Чтоб уберечься колдовством от козней злого рока.
И, отрешен от всех людей, Хафиз, увы, безумен —
Он без собратьев и друзей томится одиноко.
* * *
Увижу я в саду твой стан, и строен и высок,—
На мне кудрей твоих аркан — от головы до ног.
Всегда любовь и страсть гнетут влюбленного — весь век,
Чтоб от кудрей он, как от пут, спастись вовек не смог.
И мне, безумцу, нужен гнет в цепях твоих кудрей,
И пусть мудрец прибережет совет свой и урок.
И жгущий родинки твои жар твоего чела
Налит меня огнем любви — все зёрна жизни сжег.
Кто видит рдеющий закат, тот и заре не рад:
Зачем лишь раз, а не стократ в день озарен восток?
Сладка у попугаев речь, но сладкой негой слов
С тобою кто — о, не перечь!— соперничать бы мог?
Кого же я с тобой, пойми, сравню из всех людей?
Тебе подобных меж людьми еще не создал рок.
Никто со мной не разлучит мою любовь к тебе:
К тебе в моей душе привит моей любви росток.
Чтоб пыла страсти ведать суть, Хафиза расспроси:
В его горящем сердце путь в Ходжент теперь пролег!
* * *
У тебя в плену я, и не знать мне воли,
Я стенаю горько о печальной доле.
О, не жги мне сердце мукой огневою,—
Ведь добры к бездольным шахи на престоле.
Злобны твои очи, словно иноверцы,—
Сколько они сердцу причинили боли!
О тебе я помню, даже умирая,—
Вспомни же беднягу только раз — не боле.
Твоих уст я жертва — жизнь за них отдал я,—
Так вот и Фархада муки побороли.
Колдуны Кашмира у тебя учились:
Столь лихого взора мир не знал дотоле.