И, как пловец в пучинах вод, ты в море жизни перл сыщи:
Жемчужным блеском не блеснет написанный незрело стих.
Палящей преисподней печь немало страждущих сожгла:
Не каждая душа зажечь в себе огонь умела — стих.
Да стану прахом я земным, отведав хмеля мерных строк,
И пусть безумием хмельным пьянит меня всецело стих!
Что мне бы дали ворожба и вопль молитвы о стихах,
Когда бы у меня судьба навек отнять хотела стих?
Хафиз, ты верность смог сберечь господню льву лишь потому,
Что дан тебе разящий меч — не знающий предела стих!
* * *
Истомила мне душу чаровница презлая,
Полюбила другого, мне печаль насылая.
Тайну сердца хранил я, ты взглянула — и разом
Стала явна всем людям моя тайна былая.
Уст твоих и не видно, ну а скажешь ты слово —
Станет тайное явным, уст багрянцем пылая.
Как уста твои, малым стал весь мир мне и тесным:
Позабытый тобою, мучусь пленником зла я.
А откроешь чело ты, что прекраснее розы,—
Розы никнут и вянут, скрыть позор свой желая.
Не дождусь я свиданья, да и нет в этом дива:
Ведь чужда состраданья вся судьба моя злая.
Пылью с ног твоих очи насурмить бы Хафизу,—
Ведь грустит он, слезами свет очей застилая.
* * *
Едва лишь озаришь ты сад, павлин замрет, изнемогая,
А словом — слаще всех услад — ты посрамишь и попугая.
Не диво, что, красой блеснув, поработишь ты всех влюбленных,—
К твоим стопам падет Юсуф: «О шах времен, тебе слуга я!»
Влюбленным страсть не превозмочь, едва узрят твой лик и кудри,—
Мольба в устах их день и ночь, и — что ни миг — уже другая!
Кто не готов пролить всю кровь, узрев уста твои — рубины,
Тот запретит себе любовь, нектар желанный отвергая.
Оставит славу по себе тот страждущий и верный слову,
Кто гибнет от любви к тебе, весь груз тщеты с себя слагая.
И над твоим порогом ввысь взлетает сердце вольной птицей,
Ей над тобою вознестись — судьба возвышенно благая.
Твой лик — как полная луна, и полнит радостью Хафиза:
Закончен стих его сполна — он пел, в свой стих любовь влагая.
* * *
Тех, кто красой с тобою схож, на свете, нам явленном, нет,
Пылинки — даже те сочтешь, числа ж тобой плененным нет.
Жертв не ищи на стороне — убей меня своей красой:
Столь жаркой крови, как во мне, любовью опаленном, нет.
О лукобровая моя, срази меня своей стрелой,—
Другого, годного, как я, быть в жертву принесенным нет.
Ты краше розы, пленены тобой всех любящих сердца,
Но соловьев, что мне равны печально-горьким стоном, нет.
О, мне твоего лика вид узреть вовеки не дано:
Таких, кто солнца лик узрит, не ставши ослепленным, нет.
Я взором твоих глаз заклан,— увы, мне милости не ждать,—
Ужели истых мусульман в сем мире оскверненном нет?
Вкусил отраву я разлук,— свиданьем услади меня,
Что тебе стоит, милый друг? Позора благосклонным нет!
Весь разум отдал я, пойми, за твой румянец неземной:
Безумьем равных меж людьми со мною, помраченным, нет.
Хафиз тобой не оценен, о друг мой,— оцени его:
Столь верно любящих, как он, на свете, нам явленном, нет!
* * *
О кравчий, красного вина — под цвет весны — налей, прошу,
И да звучит твоя струна, певец,— запой звучней, прошу.
От пут ума — на сердце мрак, мне место — в винном погребке,—
Мудрец, меня в притон гуляк сведи,— печаль развей, прошу.
Своею кровью я истечь сегодня жажду в доле мук,
И, если нет вина,— свой меч омой в крови моей, прошу.
Я был святошей, и никак нельзя мне было пить с тобой,
Теперь я просто весельчак — вина в фиал мне влей, прошу.
Вселенской чашею вина — и тою я не опьянюсь,—
Дай, чтоб напиться допьяна, вина мне похмельней, прошу.
Ущербный месяц светит мне, ущербна вся судьба моя,—
Под стать набравшей сил луне дай мне фиал полней, прошу.