Тетка Тодорана раздала весь кизил.
— Пойдем к нам, — сказал ей Стоян. Тодорана подняла сумку с выменянной пряжей и взяла Тотку за руку.
— Пойдем, пойдем, детка! В гости пойдем.
Девочка, крепко ухватившись за сарафан бабки, пошла.
Стояница на ходу погладила ее по головке, стала ее уговаривать:
— Не плачь, миленькая. Побудешь у нас дня два-три. Всего два-три дня побудешь моей дочкой. Я тебе хорошую новую одёжу справлю, башмачки, платок новый куплю, бусы куплю, браслетку…
Тотка перестала всхлипывать и прислушалась было к теплым, ласковым словам незнакомой тети, но потом опять заплакала.
Пришли к Стояну в дом, чистый, прибранный. В очаге весело горел огонь. Стояница подала Тотке и ее бабке пестрые подушки. Просила садиться.
Тотка немножко успокоилась; все еще держась за сарафан бабушки, она подняла полные слез глаза и осмотрелась.
— Ну как? Хорошо у нас? — приветливо спросила ее Стояница.
— Хорошо, — ответила сквозь слезы Тотка.
— Хочешь погостить у нас два дня?
— Не хочу.
Между тем Стоян, слегка улыбаясь и немного смущенный, сидя в стороне, беседовал с теткой Тодораной.
— Всего нам господь послал, а вот порадоваться-то не на кого.
— Вы сиротке добро сделаете, Стоян. Вас бог за это наградит, — ответила тетка Тодорана.
И обернулась к девочке:
— Послушай, Тотка, деточка. Побудь у дяди с тетей. Бабушке по делу надо. А обратно пойду, возьму тебя.
— Баба, не уходи, — вскрикнула Тотка. — Ба-а-ба, бабушка, не уходи! Пойдем домой.
— Бедняжечка моя! — прослезилась Стояница.
— Привыкнет, милая. Дети быстро привыкают. Бери ее, уведи в горницу-то!
Стояница взяла девочку на руки, прижала к себе и унесла.
Тодорана подхватила свою ношу и быстро вышла.
Тотка подняла крик. Чуть коснувшись своими маленькими ручонками нарядной одежды Стояницы, она тотчас отдергивала их: они искали старую рваную одежду бабки.
Объятья Стояницы, столько лет жаждавшей теплого детского тельца, были полны нежности, окружали ребенка материнской теплотой. Она качала девочку на руках, и прямо из глубины души ее вырывались ласковые, нежные, милые слова, которых она никогда никому не говорила.
Это успокоило девочку. Усталая, измученная рыданиями, она, всхлипывая, прижалась щекой к щеке незнакомой доброй тети и, убаюканная никогда до тех пор не слышанным сладким шепотом, уснула.
1935
Перевод Д. Горбова.
СЛУЧАЙНО ОБРОНЕННОЕ СЛОВО
Доктор Харалампий, как называл его весь город, накануне, по обыкновению, играл в карты со своими постоянными партнерами, вернулся домой в два часа ночи и спал до десяти.
Проснувшись, он еще долго лежал в кровати, потом не спеша встал, облекся в плюшевый халат и уселся в кабинете просматривать газеты, которые служанка клала всегда на одно и то же место.
Доктору давно перевалило за пятьдесят, сейчас он приближался к шестидесяти, хотя, как любил говорить, не слишком с этим торопился. Последние десять лет жизнь его текла размеренно и спокойно, подчиненная, как у всех старых холостяков, одним и тем же, давно установившимся привычкам. Отец оставил ему недурное состояние, так что заботиться о хлебе насущном не приходилось. У него был кабинет, имелась и табличка на дверях с указанием часов приема, но пациентов не было, да он и не старался их приобрести. Медицина давно перестала его интересовать. Больные внушали ему отвращение, и он предпочитал не иметь с ними дела. Поэтому он старался поменьше бывать дома, а если и оставался, то всегда приказывал служанке говорить, что его нет.
Доктор Харалампий тщательно следил за своей внешностью. Костюмы у него были превосходные, и он часто менял их. Особенную слабость питал он к галстукам, это стало у него просто манией. В гардеробе висели сотни галстуков, один оригинальней другого. День доктор проводил большей частью в клубе, ужинал неизменно в одном и том же ресторане, с одними и теми же людьми, среди которых были и знаменитости. Круглый стол, который они облюбовали, был озарен блеском их славы и пользовался большой популярностью у посетителей. После ужина доктор шел к кому-нибудь из знакомых и там до поздней ночи играл в карты.
Жизнь однообразная, серенькая, лишенная красоты и движения, зато спокойная…
Только доктор раскрыл газету, как вошла служанка.
— К вам какая-то женщина.
— Какая женщина? — поднял голову доктор. — Почему ты не сказала, что меня нет дома?