1933
Перевод Е. Евгеньевой.
ЛАБОРАТОРИЯ
Село проснулось в тумане. В густом осеннем тумане, покрывшем все, повисшем лохмотьями на крышах, на деревьях, на колючем кустарнике изгородей.
Николай Сенов вышел на галерею своего дома и посмотрел по сторонам. При виде непроглядного тумана, в котором все потонуло, на лице его появилась горькая гримаса. У него стало еще тяжелее на душе.
Николай Сенов восемь месяцев тому назад вернулся из-за границы, где кончил на химика. Два месяца провел он в столице в поисках работы и вчера вечером вернулся домой в отчаянии.
Он не жалел энергии, сделал все, что может сделать человек с отличным дипломом в руках, с блестящими рекомендациями от своего пользующегося европейской известностью профессора, чтобы поступить на службу, — но безрезультатно. Мало этого: он унизился до того, что просил рекомендации у только что пришедших к власти видных политических деятелей. Ходил даже кое к кому из министров. Все напрасно.
Он вернулся униженный и оскорбленный, кинул диплом в шкаф, где у него стояли книги, купленные, когда он еще учился в гимназии, не стал ужинать, ничего не сказал домашним и лег мрачный.
Утром такой же мрачный встал. Красивое и умное юношеское лицо его было печально. Улыбка, всегда его озарявшая, пропала. И вот теперь, потеряв всякую надежду, он стоял на галерее бедного деревенского дома, глядя в густой туман, непроницаемый, как его будущее.
Что же делать?
Два месяца тысячу раз повторял он этот вопрос, повторил его и теперь — но ответа не было. Ответом был всюду простиравшийся непроглядный туман, в котором терялось все.
Вышел из дома старый отец со своим вечным кашлем и исчез где-то во дворе.
Николай Сенов прикрыл глаза рукой.
«Стыдно старика. Кругом в долгах из-за меня, хозяйство и здоровье свое расстроил, а что получилось? Как оправдываются его надежды, которыми он жил до сих пор?»
В памяти Сенова замелькали унизительные, обидные эпизоды последних двух месяцев, когда он, среди сотен других таких же искателей мест, подолгу стоял у дверей министерств и входил как проситель в кабинеты разных начальников. В то же время он вспомнил, в каких красивых, светлых, просторных, отлично оборудованных университетских лабораториях работали он и его товарищи, облачившись в длинные чистые белые халаты.
Какие чудные годы провел он в этих прекрасных лабораториях! И все же — так спешил окончить курс. Ему хотелось поскорей на работу, в жизнь, которую он в своей юношеской наивности представлял себе какой-то светлой, просторной лабораторией, где царят тишина, живая жажда знаний и спокойный труд.
Но жизнь оказалась лабораторией совсем другого рода — грязной, неприветливой, беспорядочной. Нет здесь спокойных, любознательных работников, сосредоточенных исследователей. Здесь алчные, злые, необщительные, нечестные и серые люди протягивают руки, стараясь вырвать друг у друга кусок изо рта.
Что же делать?
Николай Сенов пошел в дом. Мать, хоть и старая женщина, проворно хлопотала возле очага, что-то приготовляя.
Увидев мрачное лицо сына, она попробовала развеселить юношу разными шутками насчет здешних девушек. Николай остался мрачен по-прежнему. Он даже не слушал ее.
— А я тебе вкусное блюдо готовлю. Ты его маленьким очень любил. Но не скажу какое, — продолжала она.
Николай поглядел на часы.
— Нет, мама, — сказал он. — Я не буду обедать. Пойду схожу в Листово.
— По такому туману, сынок?
— Ничего, это близко. Повидаю друзей.
— К учительнице? — весело спросила мать. — Она приходила к нам. Очень мне нравится.
Николай ничего не сказал, оделся и ушел.
Он попал в Листово к обеду и отправился прямо в школу, где у него были старые знакомые — учителя. Оттуда с некоторыми из них пошел в корчму, в которой они обычно обедали. В Листове тумана не было. Здесь сияло яркое осеннее солнце, и у Сенова стало легче на душе.
В корчме за одним из столиков сидел агент Лолю с пятью сельскими парнями. Все были пьяны. Лолю что-то громко говорил, но при виде входящих учителей замолчал и нахально уставился на Цвяткову.
— Как неприятно, — заметила она как бы про себя и увела спутников к другому столику, в дальний угол.
— Ишь, ишь, учителя. Интеллигенция. Даже не здороваются, — вызывающе бросил Лолю.
— Мы поздоровались, Лолю, да ты внимания не обратил, — шутливо заметил один из учителей.