Глухой удар грома грянул над водой. Утица поднялась в воздух. Одно крыло ее плохо работало. С трудом держась над болотом, она увидела, что друг ее спокойно, неподвижно лежит в воде. Она стала спускаться к нему, но вдруг почувствовала, что ее ожег какой-то тяжелый, страшный шум. Тело ее упало возле тела того, кто был ей ближе всех.
В одно мгновение из-под земли выросли два человека, взволнованные, возбужденные. Они издавали радостные клики, лица их были прекрасны и молоды. Один пошел по болоту, еще издали протягивая руки к двум застреленным птицам, лежащим друг возле друга, раскинув крылья, с окровавленной грудью.
А вокруг — так тихо, так свежо, так прекрасно, так спокойно и мудро.
1921
Перевод Д. Горбова.
ГРЕХ
Жестокое это занятие — охота. Мне было всегда жаль прекрасных божьих тварей, которых я брал на прицел. Агония и кровь моих жертв часто вызывали во мне мучительные угрызения совести. И все-таки я убиваю. Увы, проклятие природы, заставляющее нас взаимно уничтожать друг друга для продолжения рода, тяготеет и надо мной. Напрасно мы говорим, что человек — существо облагороженное. Нет, кровь его не очищена. В жилах современного человека она течет такая же, какая текла в жилах первобытных наших прадедов.
Мы охотились на диких уток. Ночью хорошо выспались в теплой удобной землянке, а утром чуть свет осторожно открыли маленькие глазки.
Небо было чистое, ясное. Болото, кое-где покрытое тонкой корочкой льда, блестело, как серебряное. Вербы, обозначающие русло Искыра, стояли в инее. На замерзшей, заснеженной вершине Витоши играли первые лучи зари. Было холодно.
Привязанные перед землянкой подсадные утки приветствовали восходящее солнце криком, ныряя в ледяной воде. В звенящем от холода, прозрачном воздухе ничего не виднелось.
Мы долго смотрели во все стороны. Ничего.
Но когда я хотел уже закрыть глазок, далеко в воздухе из-за заиндевевших верб показалась черная точка.
Я сразу узнал: утка. Она летела прямо к нашему болоту и скоро оказалась над ним.
Подсадные утки подняли головы и резко, тревожно закрякали.
Дикая утка, даже не покружив из осторожности, как обычно, легко спустилась и села где-то на другом конце болота. И, не мешкая, быстро-быстро направилась к подсадным.
Я взвел курок, изготовился. Утка плыла прямо на меня.
— Не стреляй, — тихо сказал мне товарищ. — Вон летят еще две. Подождем.
В это время утка подплыла к подсадным. Стрелять было невозможно. Нырнув еще раз-другой, она оказалась у самого края болота, прямо под дулом моего ружья. Потом повертелась туда-сюда, спрятала голову под крылышко и заснула.
Другие две утки, покружившись некоторое время, так и не сели.
Я долго наблюдал за спящей перед глазком птицей. Она была так близко, что я мог бы достать ее рукой.
Она спала безмятежно и сладко. Видно, очень устала. Верно, потеряла подругу и всю ночь летала с болота на болото, разыскивая ее.
Я глядел на нее с жалостью и умилением. От нее веяло чистотой и покоем, и у меня было такое чувство, будто я смотрю на спящего ребенка.
Она была из темно-коричневых уток с желто-ржавой головкой и хохолком на лбу. Концы крыльев были в темных и изящно-сизых полосках.
Чтоб не будить ее, я полегоньку убрал ружье в землянку и тихо закрыл глазок.
Но, несмотря на нежность, которую вызвало во мне это милое, кроткое, красивое создание, какой-то голос твердил мне: «Нет, она не скроется. Она — твоя». И радостное волнение закипало в моей крови.
Кому принадлежал этот голос? Наверно, какому-то далекому предку, жившему три миллиона лет назад. Это его дух вселился в меня.
Товарищ мой, продолжавший наблюдать в глазок, взволнованно шепнул:
— Передо мной сели две. Выстрелим вместе: я по этим двум, ты по своей. Приготовься!
Рассудок вдруг покинул меня. Добрые чувства, только что меня волновавшие, исчезли. Во мне проснулся мой предок, живший три миллиона лет назад. С жестоким спокойствием я открыл глазок, тихо, осторожно просунул ружье, поглядел.
Дикая утка проснулась от кряканья подсадных или от паденья на воду ее сестер.
Подняв хорошенькую желтую головку, она всматривалась куда-то в даль.
Дуло ружья было в метре от нее. Я прицелился в голову.
— Раз, два, три! — подал команду товарищ.
Бумм!
Возбужденный, как дикарь, грохотом выстрела, я убрал ружье и поглядел наружу.
Маленькая красивая утка лежала на воде, раскинув крылья. Желто-ржавой головки не было вовсе.