Еникий три раза перекрестился и, повернувшись, стал спускаться по крутой тропинке к монастырю. И пока не скрылся, слышал у себя за спиной ехидный смех дьявола, похожий на шум камней, низвергаемых в пропасть. Еникий почувствовал, что пропасть эта — его собственная душа.
Он пошел к себе в келью, долго молился там и лег поздно. Но спокойный сон, который до тех пор всегда посещал его по ночам, на этот раз не пришел. Кошмары мучили юношу, посвятившего себя богу. Он метался на белой постели, и одна мысль терзала его совесть: «В самом деле, кому я служу? Богу? Он создал меня человеком; но по-человечески ли я служу ему, как на свой лад служат другие создания? Или я служу себе?.. Примет ли он душу, чуждающуюся подвигов, радостей и скорбей, которые он создал для нее? Или в самом деле я служу искусителю, который посетил меня?»
На другой день Еникий появился перед братней бледный, печальный, полный отчаяния. Они стали его расспрашивать, но он молчал. В тот день он забыл полить цветы. А вечером, когда все пошли, как обычно, беседовать над скалами, Еникий поцеловал игумену руку со словами:
— Братия, я хочу перед вами исповедаться. Вчера вечером меня на этом самом месте посетил лукавый, и я беседовал с ним.
Застигнутые врасплох словами Еникия, братья начали креститься. Игумен поглядел на него испуганно.
— Что ты говоришь, сын мой! Ты сошел с ума или бредишь?
— Я говорю чистую правду, отец мой.
И Еникий, опустив глаза, рассказал о своей встрече с дьяволом и повторил тот разговор, который с ним имел. А когда окончил, в стороне послышался резкий, холодный смех, и мороз подрал монахов по коже. На скале, на том самом месте, где вчера его видел Еникий, спокойно сидел дьявол. Рога его были выше кустов, а ноги болтались над пропастью.
Прервав свой наглый смех, он обратился к монахам с такими словами:
— Вы стары и не нужны жизни. А те, кто не нужен жизни, не нужны ни богу, ни мне… Вот молодой Еникий — мой.
Эти слова повергли всех в ужас. Но Еникий мужественно вскочил на ноги и, сверкнув глазами, грозно крикнул:
— Ошибаешься, лукавый! Я тебе не слуга. Бог пошлет мне силу уничтожить тебя!
Быстро подбежав к дьяволу, он изо всей силы пнул его ногой в спину. Дьявол со стоном свалился прямо в пропасть. Всем было слышно, как там внизу что-то лопнуло, словно бурдюк, и вокруг распространилось нестерпимое зловоние.
— Я его убил, — торжествующе воскликнул Еникий. — Бог дал мне мужество уничтожить его.
Пораженные чудом, монахи снова погрузились в молчание и стали спускаться по тропинке, непрерывно крестясь.
Утром, когда взошло солнце, они увидели, что скала, с которой Еникий столкнул дьявола, обрызгана кровью, а под ней вырос странный бурьян, распространяющий нестерпимое зловоние.
В этот день душа Еникия освободилась от тяжкого гнета, который давил его. На лице его появился румянец, а глазам вернулась прежняя чистота небесной лазури. Сердце его развеселилось. Он заткнул себе за ухо пестрый букетик, собрал птичек и пел им, поливал цветы и громко беседовал с горным эхом.
— Еникий, — сказал ему игумен, с печалью наблюдавший за юношей, — ты думаешь, что уничтожил дьявола? А я вижу, что он вселился в тебя и ты угождаешь ему деяньями своими.
— Нет, отец мой, душа моя спокойна. Я весел по божьему велению и по его велению хочу отказаться от подвигов в монастыре, чтоб посвятить себя подвигам среди людей. В шалашах и селах живут люди, бедные и богатые, и целый день ковыряют землю; они страдают и умирают, не зная радости. Я пойду служить им.
— Как же ты будешь служить им, неопытный, неподготовленный?
— Буду играть им на свирели, петь, доставлять им веселье и радость. И злые станут добрыми, а добрые не будут становиться злыми.
И на другое же утро Еникий приколол себе на грудь, к черной своей рясе, букетик красивых горных цветов, взял свою пастушью свирель и спустился вниз, к селам, где жили люди.
Несмотря на праздничный день, в первом селе, куда вошел Еникий, было пусто и печально. На улицах — ни души. Собаки, почуяв незнакомца, выскочили из своих грязных дворов и принялись на него лаять. Но мягкий голос и солнечная улыбка его сразу их успокоили: они стали тереться у его ног, радостно повизгивая. Еникий достал свирель и заиграл. Воробьи слетелись со всех сторон, сели ему на плечи, на руки, на камилавку. Собаки дружелюбно пошли за ним по пятам, а петухи и куры взлетели на плетни — поглядеть на эту забавную процессию.
Откуда-то прибежали дети и стали громко кричать:
— Смотрите, сумасшедший, сумасшедший пришел!