— Да что такое, господин Карарский?
— Что такое! Пакость, вот что… Гювеч сырой. И мясо и зелень…
— Не может быть.
— Как не может быть? — закричали остальные. — Попробуй сам, увидишь.
Петко покорно взял с соседнего стола вилку и вдумчиво разжевал кусок.
— Да нет… не сырой.
— Ты дураков из нас делаешь? — возмутились все.
— Извините, господа. Может быть, и так. Повар нынче пьяный, — может, сплоховал. Но я не виноват…
— Как не виноват? За кого ты нас принимаешь?
Петко с виноватым видом пошел с кем-то совещаться.
— Вот каковы мы, болгары, — раскричался Тоню Карарский. — Кнут, кнут нам нужен! Диктатуру, диктатуру этому распущенному народу! Что это за права, что за вольность! Всякая свинья — барин… Никто не знает своих обязанностей! Пошлешь к нему гювеч изжарить, а он напьется, как скот, и либо сырым его оставит, либо спалит, либо лучшие куски слопает. Кнут, диктатуру, господа!
— И битье, битье! Каждого на свое место поставить! — поддержали остальные.
— Какая у нас глупая конституция! Какой толк в конституции! Нам фашизм нужен!
Все стали кричать, возмущаться, ругать болгарина, права его и глупые законы, избаловавшие этот распущенный народ.
И, сойдясь в мнениях по всем этим вопросам, они засопели и принялись ковырять вилками в огромном гювече. Один вынет кусок мяса, другой подцепит овощей, третий обмакнет хлеб.
— Какой вкусный и острый! Будь получше изжарен, чудесный был бы, — заметил один.
— Да… да… — подхватили другие, глотая кусок за куском и призывая диктатуру на разнузданного болгарина, не способного гювеч толком приготовить.
Мало-помалу страсти утихли, гювеч кончился.
Вдруг Тоню Карарский опять ударил по столу.
Вбежали официанты.
— Вина, вина! — крикнул он, на этот раз уже спокойнее. — Вы совсем про нас забыли. Какой же гювеч без вина?
Официанты быстро принесли заранее охлажденное вино и налили бокалы.
Четверо приятелей, успокоенные, сытые, чокнулись:
— А, славно! Вино чудесное.
— Оно дожарит гювеч.
Еще по бокалу… Дурное настроение как рукой сняло. Добрые друзья стали шутить, смеяться, даже заговорили о женщинах. Но коньком их была политика. Политика и вино — приятели. Она — принцип, а оно — идея. Тоню Карарский опять взял слово:
— Как хотите, господа, но наша Болгария — благословенная страна. Пей и любуйся, какой эликсир она рождает. Не правда ли?
Он говорил благодушно, мягко, ласково, просветленно.
— Чудо, чудо! — воскликнули остальные и отпили из бокалов.
— За твое здоровье, Карарский.
Карарский взял бокал.
— Да здравствует Болгария, господа, прекрасная демократическая Болгария! Что ни говори, а нет ничего лучше демократии. Куда ни отклонится мировой политический маятник, а все противоречия разрешаются в демократии. В ней — сила нашего народа. Демократия — основа нашего будущего. Да здравствует демократия!
— Подымем бокалы!
1933
Перевод Д. Горбова.
КУЛЬТУРА И ПРОСВЕЩЕНИЕ
Об этом самом селе Распнипоп вы, наверно, не раз уже слышали — и всё хорошие, похвальные вещи. А любопытный читатель часто имел счастливый случай читать в газетах корреспонденции местных деятелей, обычно кончающиеся освежительно и ободряюще в таком роде:
«Благодаря местной сельской интеллигенции село Распнипоп быстро продвигается по пути просвещения и культуры, не оставляя втуне ни одной идеи, порожденной в низах, и ни одного почина, исходящего сверху. Хотя жители его бедны и еле кормятся непосильным трудом, души их широко открыты влиянию культуры и просвещения, и местная интеллигенция, во главе с учительством, не жалеет трудов, чтобы наполнить их плодами последних. Затерянная в живописных отрогах Балканского хребта, оторванная от путей сообщения и ближайших культурных центров, но напоенная дивной красотой природы, чистым воздухом и студеной балканской водой, местная интеллигенция неустанно, усиленно трудится и вправе гордиться достижениями, которым могут позавидовать многие богатые села. В настоящее время в результате долгих размышлений и обсуждений на общих собраниях положено начало многим мероприятиям культурного и просветительного характера, которые ждут своего осуществления. Честь и хвала бескорыстной и деятельной распнипоповской интеллигенции!..»
Я хорошо знаю бедное, но красивое сельцо Распнипоп и поэтому, со своей стороны, повторяю в тон восторженным корреспонденциям: честь и хвала его деятельной и бескорыстной интеллигенции!