Есть розы желтые, — желтые, как огонек восковой свечи, как лицо осени. Это печальные розы разлуки, розы смирения перед судьбой.
Приветствуйте молча эти благородные розы, увидев их на чьей-нибудь груди.
Есть розы белые, — белые, как луна, когда рано утром солнце застанет ее на небе и взгляды их встретятся.
Это розы безмолвной и безнадежной любви, желанья и печальных одиноких грез.
Есть розы черные — это розы вечные, потому что никогда не отцветают. У них острые шипы и большие махровые лепестки.
Эти странные розы растут в человеческих душах.
Это — черные розы тоски.
1921
НЕВЕДОМОЕ
Ночью едешь верхом один по лесу. Все вокруг полно мраком. Лес спит, развесистый, широколиственный. Над дорогой сплелись сонные буковые ветки, дышащие свежей прохладой. Время от времени видишь в этом своде клочок ясного, нежного неба, усеянный звездами.
Чем дальше в лес, тем свод темней, и взгляд твой теряется в бездне непроглядной тьмы.
Лошадь опасливо ступает по кочковатому проселку. Уши ее насторожены. Вдруг она останавливается, храпит. Ты даешь ей шенкеля, но она — ни с места. Тогда ты говоришь ей что-нибудь дружеское, ласковое, треплешь ее по шее, и она трогается.
Во мраке мерцают белые стволы отдельных берез, или гнилые пни, или голые скелеты повалившихся буков. Кое-где два фосфорических глаза светятся не мигая.
Вдруг какой-то странный, резкий, болезненный звук пронзает тишину. Душа, содрогнувшись, сжалась от страха. Все мысли — вон из головы. Всего тебя наполняет, овладевает тобой таинственная жизнь ночи. Ты уже не человек, принадлежащий к реальному миру. Какой-то странный гипноз покоряет твое сознание.
Вон там, посреди дороги, перед тобой встала печальная старушка в лохмотьях, с ребенком на руках. Протянула руку, просит милостыню. Ее молчание и неподвижность ужасают. Лошадь останавливается, храпит — опять вперед… В лесной чаще какой-то разъяренный сфинкс наступил на голову серебряной змейке с фосфорическими глазами. Дальше, на громадном сухом буке, висит повешенный. Перед ним пляшет женщина в белом. На полянке юноша бьет себя в грудь и плачет.
Душа трепещет, испуганная, сжавшаяся, переполненная страхом, как ночь переполнена тишиной. Ты пробуешь петь. Голос твой звучит неуверенно, чуждо. Эхо не отвечает. Начнешь насвистывать для храбрости, но чудовищные призраки во мраке надвигаются на тебя, и ты замолкаешь. Ты закрыл глаза. Страх, вырываясь за пределы твоей души, вбирает в себя темноту.
Разум умолк. Связи с миром, с прошлым, с сегодняшним — рвутся.
Ты бодр, ты не спишь, ты не принимал наркотиков, но скажи мне, что с тобой, с теми клетками, из которых состоит твое тело, твой мозг, весь твой сложный механизм из крови и мяса? Какие таинственные силы пришли в движение, чтобы нарушить нормальную жизнь твоего физического и духовного существа?
1921
КЛАДОИСКАТЕЛИ
В одной овеянной древними поверьями местности нашей округи искали клад человек десять отчаянных безумцев. Как собрались они вместе с разных концов Болгарии? Всё люди немолодые, пожившие, имеющие домашний очаг.
Три года подряд съезжались они каждое лето и работали там по нескольку месяцев без передышки.
Как-то раз я пошел их проведать. Дело было вечером. Моросил дождь. Они расположились в маленькой пещере вокруг костра, усталые, молчаливые. Одни лежали возле огня, другие сидели в глубокой задумчивости, прислонившись к каменным стенам.
Самый старый, дедушка Коста, сидел, скрестив ноги, прямо у костра и курил коротенькую трубочку. В серых глазах его плясало отражение пламени, мечтательное сухое лицо озаряли блаженные мысли.
Он с увлечением рассказывал о баснословном богатстве, скрытом в земле. Он не сомневался, что сумеет это богатство найти. Множество признаков указывает на то, что оно почти в его руках. Остатки стены, черепки посуды, кости неизвестных животных, кости человека, окаменелые отпечатки человеческих ног — все это говорит о том, что богатство — тут!
Надо только молчать и работать. От ударов заступа земля гудит: значит, близко пустота, где таится богатство, где конец бедности, где начинается счастье!
Я спросил его, откуда он узнал об этом богатстве.
Он устремил взгляд на огонь, помолчал и ответил тоном волхва:
— Знаю!
И по лицам его товарищей, при моем вопросе уставившихся на старика в ожидании сто раз уже слышанного ответа, скользнула сияющая надеждой и верой в неизвестное счастье улыбка.