— Сегодня пятница? — не оборачиваясь, спрашивает учительница.
Дедушка Кола, вздрогнув, открывает сонные глаза.
— Ты чего сказала?
— Сегодня ведь пятница?
— Пятница. Это насчет почты-то? Больно рано; почтарь в три бывает, в половине четвертого… А в такую погоду…
И сторож опять погружается в дремоту.
Учительница уходит в свои безрадостные мысли. Это молодая, хорошенькая девушка, сирота, воспитанная дальними родственниками. Она учительствует первый год, но работа успела ей опостылеть, стать ненавистной. Она чувствует, что больше не в силах здесь оставаться; ей хочется бежать. А что дальше? Есть у нее одна надежда. Когда она окончила курс, в нее влюбился один подпоручик, красивый, веселый, и она отдала ему свое сердце. Он сам, под видом родственника, привез ее в это село, устроил здесь, и первые две-три недели они обменивались пламенными письмами, полными любви и нежности. Но потом он перестал писать и отвечать на ее письма. Это страшно мучит ее, но она не хочет верить, что он ее оставил. Если б он решил это сделать, то дал бы ей знать: он человек благородный и не будет держать ее в неизвестности. Может быть, письма пропадают? Деревенская почта так плохо работает, — разве можно на нее полагаться! И каждый вторник и пятницу, когда в селе бывает почтальон, Маринка проводит как во сне; погруженная в свои думы, рассеянная, она не в силах заниматься с детьми. Часто дедушка Кола видит ее плачущей. Сегодня она проснулась, полная надежд на то, что получит письмо: во сне она слышала ружейную стрельбу.
— Дедушка Кола, что значит, если услышишь во сне выстрел? — спрашивает она сторожа.
— Это к письму, — отвечает он, зная, что она давно ждет какого-то письма.
— И в соннике так сказано…
— Мне сызмальства известно, — подтверждает дедушка Кола. — Еще как наш Иван в солдатах служил, мать нам, ребятишкам, говорила: «Нынче, детки, письмо придет от вашего братца, мне приснилось, будто из ружья палят». И ежели не с этой почтой, так следом — обязательно, бывало, придет…
Маринка не верит в сны, но у нее становится тепло на сердце. Она мысленно читает и целует это письмо, которое сейчас везет где-то по заваленным снегом лесам почтальон. Ее Стефан просит у нее прощения, пишет, что был болен, но не хотел сообщать ей об этом, чтобы не волновать ее. Маринка мысленно составляет ответ. Она прощает его; ведь у нее нет ни одного близкого человека на свете, никого, кому она могла бы пожаловаться на свою судьбу, с кем могла бы поделиться своими мыслями, печалями и радостями. Он у нее один-единственный, хороший, красивый, живой, веселый…
Она целует его, радуется ему, ждет не дождется, когда увидится с ним.
Снег валит по-прежнему, залепляет стекла окон. Ветер воет в печной трубе, и шарманка дедушки Колы снова подтягивает ему.
Дети в классе, предоставленные самим себе, поднимают страшный шум. Одни поют, другие плачут, третьи носятся по коридору, выскакивают вон, бегают по снегу и пронзительно орут. Маринка ничего не слышит. Она далеко.
Вдруг доносится хриплый рожок почтальона. Учительница вскакивает.
— Дедушка Кола, беги в управление. Почтальон приехал. Принеси мне письма. Да не мешкай ради бога. Иди скорей!
Дедушка Кола встает и медленно удаляется, что-то ворча себе под нос насчет плохой погоды.
Маринка в нетерпении ходит взад и вперед по комнате, заглядывает в окно.
Вскоре дедушка Кола возвращается, весь белый от снега.
— Нету писем, — произносит он.
Учительница бледнеет, кусает губы, в отчаянии садится к столу, закрывает лицо руками и долго сидит так. Дедушка Кола качает головой и удивленно, соболезнующе смотрит на нее.
— Не плачь, барышня. Может, придет со следующей.
Наплакавшись, учительница берет перо и пишет:
«Милый Стефан! Это — пятнадцатое письмо, которое пишет тебе твоя забытая Маринка. Как ты поживаешь? Почему не шлешь вестей? Хоть бы одно словечко. Для меня и этого было бы довольно: ведь мне никто не пишет, у меня никого нет. Зарытая в снегу, затерянная в лесах, далеко от города, среди чужих, равнодушных людей, я жду помощи и спасения от твоего слова, от твоей любви. Стефан, существуешь ли ты в действительности? Или ты — только исчезнувший милый сон моего детства?»
Из глаз ее капают крупные, горячие слезы. Она чувствует, что у нее нет сил описать, выразить свое горе; она кладет перо и долго плачет, закрыв лицо передником. И сквозь душащие ее рыдания слышит, как в комнату входят староста с писарем и грубыми, хриплыми голосами сердито толкуют: