Он говорил, а она шла рядом, глядя в его большие умные глаза, и взгляд его, такой несоответствующий широкому крестьянскому лицу, воспринимался, словно сердечная ласка. Было уже довольно поздно. Светила луна, и Селза не заметила, как они пришли к ней в село! И до чего просто! На другой день она получила от него длинное любовное письмо.
Потом они виделись каждый день, она полюбила его, сблизилась с его семьей и вот теперь — через два дня — выйдет за него замуж.
По ее желанию они обвенчаются в ее родном городке. Там уже все приготовлено. Селза Младенова опять видит себя новобрачной, всю в белом, как цветущая слива, под руку с ним…
Она вздрогнула. Дверь отворилась, и в комнату шумно входят один за другим — ее жених Добрян, отец его в накинутом на плечи пиджаке и кума их Златана, женщина уже не первой молодости, но набеленная и нарумяненная. Они вошли медленно, солидно. Сразу было видно: пришли с важным делом. А за дверью — какое-то топтанье, шушуканье.
— Ах, Селзочка, такая погода хорошая, а ты тут взаперти сидишь, — начала кума.
— Да вот хочу покончить со свидетельствами.
— Послушай, сноха. Знаешь, что мы решили? — промолвил отец Добряна, поправляя плечами пиджак.
Селза замерла. Предчувствие подсказывало ей, что она не услышит ничего хорошего.
— Мы решили, — продолжал старик, — справлять свадьбу на селе.
— Так лучше, — поддержала кума.
— Чтобы не производить лишних расходов — вот почему. Я уверен, ты не будешь возражать, — сказал жених убеждающим тоном. — Эти свадебные церемонии отжили свой век, и незачем нам, учителям, людям без предрассудков, доставлять удовольствие публике разными зрелищами.
— На селе и отпразднуем веселей, — прибавила нарумяненная особа.
Селза Младенова побледнела и сжала губы. Эти люди, с которыми она еще вчера говорила, как с родными, теперь показались ей далекими, чужими, бессердечными. Они стояли перед ней, как воры, пришедшие затем, чтоб ограбить драгоценности ее роскошных сновидений, и она почувствовала себя беспомощной, жалкой, обиженной, не знала, что сказать. Добрян стоял в стороне, почти безучастный, и с карандашом в руке производил какие-то подсчеты в записной книжке.
— Знаешь, во что обойдется свадьба в городе? — спросил он, кинув на нее быстрый взгляд. — Бросать на ветер такие деньги!
Селза Младенова села и закрыла глаза рукой.
— Плакать-то с какой стати? — удивилась кума.
— Глупости! — объявил старик.
Добрян вышел. За дверью опять послышалось шушуканье.
— Чего деньги бросать, — произнес какой-то сиплый голос. — Пускай спасибо скажет, что ты на ней женишься.
Вслед за тем вышел и старик.
— Говорил я ему: женись на деревенской девушке, нет, не слушается. Ну, получай барышню: всю жизнь нытьем донимать будет! — с досадой сказал он уже за дверью.
— Да ведь деревенская такого дохода не даст…
— Сто восемь в месяц получает, никак? — испуганно спрашивает кто-то.
— Сто восемь, — весело отвечает Добрян.
— Да ты — сто восемь.
— Двести шестнадцать, — говорит Добрян и, смеясь во все горло, добавляет: — Разве плохо?
Селза слушает эти обидные речи жениха как во сне, и сердце ее наполняется горечью.
— Э, поплачешь, поплачешь, да и обойдется. Думаешь, мы деревенские, так нам на шею сесть можно! — говорит кумушка и, выйдя из комнаты, смешивает свой громкий смех с разговорами в коридоре.
Селза поднимает голову и смотрит вокруг. В комнате никого нет. За дверью еще говорит жених. Это его отвратительный, сухой, бессердечный и циничный голос.
— Жену обуздывай, пока не поздно! Сто восемь да сто восемь — двести шестнадцать…
Среди этого грубого мужичья бедная маленькая учительница почувствовала себя ягненком среди волков. Сердце ее, переполненное горечью, раненное обидой, заплакало. Она опустила голову на стол и дала волю слезам.
За ее спиной иронически улыбался человеческий скелет, случайно повернутый кем-то из посетителей лицом в комнату. Чучело ворона, наклонив голову, глядело на нее с высоты шкафа, как бы говоря, подобно зловещему ворону Эдгара По:
— Никогда!
1910
Перевод Д. Горбова.
МОИ ДРУЗЬЯ
Вербные луга — так называется одна долина, находящаяся вдали от села, образующая нечто вроде пазухи между высоких лесистых гор и нагреваемая солнцем, как комната.