Мальчик прибежал к сушильням, где, опершись на две трости, передыхал Чаката.
— Баас Тейс ушел стрелять антилопу. Негритенок говорит: он взял ружье стрелять антилопу.
— Кто? Что?
— Баас Тейс. Ружье.
— Куда он пошел? В какую сторону?
— К северу. Негритенок видел. После обеда, говорит негритенок, сказал, что идет стрелять антилопу.
Подошло несколько туземцев.
— Бегом за ним! Отберите у Старого Тейса ружье. Приведите обратно.
Они нерешительно взглянули на него. Чтобы туземцу велели отобрать у белого человека ружье — такое услышишь не каждый день.
— Отправляйтесь, болваны. Бегом!
Еле живые от страха они приплелись через полчаса. Тем временем, ожидая их, Чаката дотащился до конюшни.
— Где Тейс? Вы его нашли?
Они не сразу ответили. Потом один туземец ткнул пальцем на дорогу через маисовое поле, по которой, шатаясь от усталости, брел Старый Тейс и что-то волочил за собой.
— Возьмите ее, — велел Чаката.
— Подстрелил антилопу, — объявил Старый Тейс собравшимся. — Выходит, на что-то еще гожусь. Подстрелил антилопу.
Он внимательно вгляделся в Чакату. Он не понимал его безучастности.
— Чаката, у нас антилопа на обед, — сказал он.
С похоронами в колонии не тянут, потому что климат торопит. Провели дознание и на следующий день Дафну похоронили. На похороны приехал Майкл Касс, кладбище было неподалеку от дорпа.
— Вообще-то мы были довольно хорошо знакомы. Она жила у моей матери, — сказал он Чакате. — Мать подарила ей птицу — или что-то в этом роде.
Он хихикнул. Озадаченно взглянув на него, Чаката не увидел на его лице улыбки.
Чакате помогли сесть в машину.
— Надо показаться настоящему специалисту, — сказал он.
Случившееся потрясло Ральфа Мерсера. Получалось так, что некая догадка подтвердилась. Встретившись с ним, Дафна только и начала жить, а расставшись — в определенном смысле умерла. Он пытался растолковать это своей матери.
— Как те цветы, что растут в саду. Ведь нельзя сказать, что они существуют, пока не увидишь их собственными глазами. Или другой пример…
— Цветы, сад… Тут душа человеческая.
Через год Ральф пережил творческий кризис. Его книги расходились, однако серьезная публика не принимала их всерьез.
У всех его романов были счастливые концы. Он решил написать трагедию.
В поисках трагического он поворошил свой жизненный опыт. Он обдумал и забраковал домашние неурядицы своих прошлых и теперешних друзей — слишком все банально. Забраковал историю своей матери, рано овдовевшей, разочаровавшейся в сыне, но все еще не павшей духом, — слишком частная история. И задумался о Дафне. Тут забрезжило нечто экзотическое и трагическое. Он вспомнил ее рассказы о Старом Тейсе и Чакате, историю их пожизненной вражды. Он взял билет на самолет и улетел в колонию, чтобы собрать необходимый материал.
В колонии им почти сразу завладели поклонники. С ним еще никогда так не носились, он был нарасхват. Его пригласили к губернатору. В его честь устраивали обеды, и, хотя реки разлились, гости съезжались издалека. Он уже не каждым приглашением соблазнялся. Всякий белый человек знал это имя — Ральф Мерсер, даже если и не читал его книг. А главное, отдыхая после обеда на просторных верандах, он мог разглядывать общество, не опасаясь уколоться о встречный взгляд какого-нибудь критика, кошмарного типа, даже по имени вряд ли известного читательской публике, который дома обязательно затешется в компанию и будет портить Ральфу кровь. Он склонялся к мысли, что весьма недооценивал своего читателя.
— Я подумываю о том, чтобы сменить творческую манеру. Подумываю написать трагедию.
— Великий боже, — сказал его собеседник, отставной генерал, — не пугайте нас.
И все его поддержали.
Еще в одном отношении все были единодушны: «Отчего бы вам не обосноваться у нас?» Или: «Отчего бы вам не купить дом и не жить в нем несколько месяцев в году? Это единственный способ избежать высоких налогов».
В клубе он встретил Майкла Касса, который приехал в столицу похлопотать о ссуде в земельном банке.
— Моя жена обожает ваши книги, — сказал Майкл и хихикнул. Ральф забеспокоился, не критик ли он.
— У нас с вами есть общая знакомая, — сказал Майкл, — вернее была. Дафна дю Туа. Я приезжал ее хоронить.
И хихикнул.
— Я, собственно, приехал, чтобы побывать на ее могиле, — сказал Ральф в свое оправдание. — И еще — поговорить с ее дядей.
— У вас есть машина? — спросил Майкл. — Если нет, то я вас отвезу. Я живу недалеко от них.