Чармиан пошла прилечь после обеда, и к ней явилась миссис Петтигру. Чармиан открыла глаза.
— Вы стучались, Мейбл? Я не расслышала, — сказала она.
— Нечего было слышать, — сказала миссис Петтигру.
— Никогда не забывайте постучаться, — сказала Чармиан.
— Миссис Энтони, — сказала миссис Петтигру, — стала чрезвычайно рассеянна и стряпать больше не может. Три дня подряд, как вам известно, она все забывала солить. Вчера она подала гусеницу в тушеных овощах. В мясную подливу переложила чесноку — то есть она-то говорит, что думала, будто это сельдерей. И сегодня утром сварила Годфри яйцо вкрутую — он к нему даже не притронулся.
— Приглядывайте за нею, Мейбл. Своих дел у вас немного.
Все чувства миссис Петтигру, по наитию которых она жила, возмутились в ней при виде этой новоявленной независимости, которую Чармиан обрела за зиму. У нее перехватило горло, и, стоя возле постели Чармиан, она дышала часто и напряженно.
— Присядьте, Мейбл. У вас задышка, — сказала Чармиан.
Миссис Петтигру села. Чармиан поглядывала на нее, пытаясь сообразить, зачем она жалуется на миссис Энтони, что кроется за ее незамысловатыми словами. И на всякий случай успокаивалась мыслями о суррейском пансионате, так же как — она это знала — Джин Тэйлор в свое время облегченно вспоминала о своих сбережениях, когда жизнь с Колстонами начинала ее чересчур тяготить.
Задышка миссис Петтигру усилилась. Ее вдруг охватило нестерпимое раздражение, копившееся в ней по мере того, как поправлялась Чармиан. Ее мучило ощущение ужасной несправедливости — оттого, что Чармиан имела на Годфри столь неколебимое влияние, что и сама этого не замечала. Настолько он был ею заворожен, что всю зиму поддавался угрозам и терпел утеснения, лишь бы не открылись его шашни в Испании и Бельгии с Лизой Брук. Стоило миссис Петтигру определенно намекнуть, что она располагает всей его перепиской с Лизой от 1902, 1903 и 1904 годов, как он смяк и взволновался об одном: Чармиан не должна знать. Пусть знает Эрик, пусть кто угодно. Только не Чармиан.
Миссис Петтигру понимала, что вовсе не о чувствах Чармиан он так уж заботился. Это бы еще ничего. Подлинная причина была за пределами ее понимания, однако же сомневаться в ней не приходилось. Потому-то Годфри и был таким податливым в ее руках. Видимо, он боялся какого-то превосходства Чармиан, утраты своей гордости перед нею. И, хотя миссис Петтигру доила Годфри сверх всяких надежд, все же, сидя в спальне Чармиан, она была ужас как раздражена этой необъяснимостью авторитета Чармиан.
— У вас, видимо, небольшой приступ астмы, — заметила Чармиан. — Сидите спокойно и не делайте лишних движений — я сейчас позову Годфри, он позвонит доктору.
Миссис Петтигру думала о том финансовом скандале, который чуть не погубил колстоновскую фирму и который в свое время удалось кое-как замять: нужные документы на этот счет были в ее руках. Вот если бы Годфри опасался их публикации — тут бы она его поняла. Но его только и волновали письма к Лизе Брук и от нее. Ах, только бы не узнала Чармиан. Как бы не ущемить своего достоинства перед Чармиан, перед этой старой развалиной.
Чармиан протянула руку к звонку у изголовья.
— Сейчас Годфри вызовет доктора, — сказала она.
— Нет-нет, мне уже лучше, — заверила миссис Петтигру, почти овладевшая своим дыханием, ибо в деловых ситуациях у нее была самодисциплина монахини. — Пустяки, немножко нездоровится. Столько, знаете, хлопот с миссис Энтони.
Чармиан откинулась на подушку и устало обвела рукой свое сердцевидное личико.
— У вас и раньше бывали приступы, Мейбл?
— Это не астма. Пустяковый бронхит. — Лицо миссис Петтигру утратило темно-багровый оттенок. Дышала она, претерпев испытание, медленно и глубоко, и закурила сигарету.
— Большая в вас жизненная сила, Мейбл, — задумчиво сказала Чармиан, — если бы только ее по-хорошему применить. Я вашей жизненной силе завидую. Я теперь иногда чувствую себя очень беспомощно — друзей-то кругом нет. Редко кто из них приходит меня повидать. Это, впрочем, не их вина. После моего инсульта Годфри вроде бы очень против, чтобы меня навещали. А когда я была все время среди друзей, знаете, какая во мне была жизненная сила!
— Вам станет гораздо легче в пансионате, — сказала Мейбл Петтигру, — будто сами не понимаете. Все время с людьми, может, даже кто из друзей ваших иной раз выберется навестить.
— Это верно, что мне бы лучше в пансионат, — признала Чармиан. — Но ведь я здесь нужна Годфри.