Итак. Близ Махавелипура джунгли подступают к самому морскому побережью. Сеть каналов, созданная правительством, покрывает всю местность, начиная от Мадраса и доходя почти до самого Тричинопали, однако же внутренние области остаются неисследованными и представляют собой непролазные первобытные дебри, в которых гнездится лихорадка.
Наша экспедиция только что прибыла на место, и слуги — темнокожие тамилы — выгружали из лодок приехавшие с нами в большом количестве палатки, ящики и баулы; отсюда до пещерного города Махавелипур, куда путь лежал через колышущееся светло-зелеными волнами море рисовых полей, среди которых редкими островками попадались пальмовые рощи, наше снаряжение должны были понести туземцы.
Полковник Стерт, мой брат Харгрейв и я тотчас же завладели одним из маленьких храмов, высеченных, а вернее, искусно вырезанных в скалистых склонах, каждый из них представлял собой настоящее чудо древнедравидского зодчества{22}. Эти плоды беспримерного труда верующих индусов (которые, вот уже сколько веков внимая песнопениям ревностных проповедников великого Спасителя, все равно отправляют брахманский культ Шивы{23}) также остались святилищами этого бога — семь пагод с высокими сводами и колоннами, высеченные в недрах скалистого горного склона.
Над равниной курился туман, поднимаясь над рисовыми полями и заволакивая радужной пеленой контуры возвращающихся с полей горбатых быков, запряженных в неуклюжие индийские повозки. Смешение света и таинственных сумерек, угнетающее восприимчивость чувств и убаюкивающее душу, которая погружается в зачарованный сон, словно объятая ароматным дыханием жасмина и бузины.
В ущелье у подножия склона, на котором находятся пещеры, расположились наши магратские сипаи{24} в живописных дикарских нарядах, с синими и красными тюрбанами, и шум морского прибоя, отдаваясь гулким эхом от пещер, цепочкой протянувшихся вдоль берега, гремел словно торжественный гимн во славу Шивы-Всеразрушителя.
Когда дневное светило закатывалось за холмы и ночной ветер начинал гулять по старинным храмам, звучание волн делалось громче и яростней.
Слуги внесли в наш храм факелы и отправились в деревню к своим землякам. Мы посветили во все углы и ниши. В каменных недрах пролегало множество темных галерей, фантастические изображения богов в танцующих позах с выставленными наружу ладонями и сложенными в загадочных жестах пальцами заслоняли собою входы, словно стражники у ворот.
Как многим известно, эти необычайные статуи, их позы и положение относительно друг друга, число и высота колонн имеют глубокое значение в мистериях лингама{25}, о которых мы, люди Запада, не имеем ни малейшего представления.
Харгрейр показал нам орнамент на одном из подножий — жезл, перевитый двадцатью четырьмя узлами, с которого слева и справа свисали шнуры с расходящимися концами, и объяснил, что это изображение символизирует спинной мозг человека, а рядом были помещены изображения, иллюстрирующие экстазы и сверхчувственные состояния, которые переживает на пути к овладению чудодейственными силами йог, сосредоточивая все мысли и чувства на соответствующих отрезках спинного мозга.
— Вот это — пингала, великий солнечный поток, — подтвердил на ломаном английском наш переводчик Акхил Pao.
Вдруг полковник Стерт схватил меня за локоть:
— Тише! Вы ничего не слышите?
Напряженно вслушиваясь, мы повернулись в сторону галереи, вход в которую закрывала своей спиной колоссальная статуя богини Кали{26} Бхайраб.
Стояла мертвая тишина, в которой слышалось только потрескивание факелов.
Зловещее молчание, от которого дыбом встают волосы, а душа трепещет, чувствуя, как что-то непостижимое и жуткое вторгается в мир живого молниеносным ударом, точно взрыв, после которого неотвратимо должна последовать череда смертоносных событий, накатывающих из мрака неизвестности, изо всех углов и ниш.
В такие мгновения ритмические удары сердца исходят стоном, в котором выражается страх и который в точности похож на гортанный, пугающий лепет глухонемого: угг-гер, угг-гер, угг-гер.
Мы тщетно прислушивались — больше не раздалось ни звука, ни шороха.
— Это было похоже на крик, доносящийся из подземных глубин, — прошептал полковник.
Мне почудилось, будто каменное изваяние холерной богини Кали Бхайраб вдруг зашевелилось: в мечущемся свете факелов шестирукое чудовище замахало руками и размалеванные черной и белой краской глаза засверкали огнем безумия.